Да нет же! Я ждал тринадцать месяцев, чтобы объясниться, наконец, в любви.
Конечно, тут не обошлось без поездки в Мексику, где мы и отыскали Джеймса. Именно страх навсегда потерять Эйми стал тем пресловутым пинком, который заставил меня объясниться. И что с того, что я сделал ей предложение спустя каких-то три месяца? Мы знали, что любим друг друга. Знали, что хотим провести эту жизнь вместе.
Только один человек мог натолкнуть ее на подобную мысль сейчас, когда нашему браку исполнилось целых пять лет.
– Что именно сказал тебе Джеймс?
– Джеймс тут ни при чем.
Эйми убирает руку, и меня вновь охватывает эта тянущая пустота.
– Так ли уж ни при чем? – Я крепче сжимаю руль. – Он приезжает в город, и ты тут же спешишь встретиться с ним. Игнорируешь мои сообщения и звонки. Несколько часов я терзаю телефон…
– Насчет часов ты явно перегнул.
– …Только чтобы обнаружить тебя у Нади, да еще и в расстроенных чувствах. И ты тут же заявляешь, чтобы я ехал домой. Что, по-твоему, я должен думать?
– Ну, если ты предпочитаешь истолковать все именно так…
– А как еще это можно истолковать? – огрызаюсь я.
Эйми замирает и выжидательно смотрит на меня.
Я тоже молча смотрю на нее.
Она молчит, и я молчу.
Я просто не знаю, что тут сказать.
Постой-ка. Одна мысль у меня все-таки есть.
На мгновение прикрыв глаза, я сглатываю свою злость.
– Прости. Я вовсе не собирался ругаться с тобой.
И снова молчание. Наконец Эйми тихонько произносит мое имя.
– И ты прости. Мне надо было позвонить тебе.
– Тебе надо было ехать домой, – мягко говорю я. – Тебе надо было довериться мне.
– Я знаю. Просто мне до сих пор стыдно из-за того летнего свидания. – Она разглядывает сложенные на коленях ладони.
– Ты зря переживаешь. Вашу с Джеймсом ситуацию и правда не назовешь нормальной. Вы долго встречались, а потом все оборвалось самым немыслимым образом. Причем не по твоей вине.
– В каком-то смысле и по моей. Джеймс отколотил тогда хулигана, который меня донимал, и я стала относиться к нему как к настоящему герою. Я продолжала восхищаться им даже после того, как наши отношения изменились, превратившись из дружеских в более близкие. Мне следовало понимать…
– Нет-нет, – качаю я головой. – Сколько лет тебе было, когда вы начали встречаться? Тринадцать? Не нужно ругать себя. Ты была еще совсем ребенком.
Я искоса смотрю на Эйми, и на языке вертится один вопрос. Я уже задавал его прежде, но придется спросить снова.
– Ты все еще влюблена в него?
Это все равно что проглотить горькую пилюлю. Я невольно морщусь.
Черт возьми, Коллинз. Откуда эти страхи?