— Молодец.
— Позади стола книжный стеллаж. Пока его сооружали, жалобам на небрежность английских мастеровых не было конца. Книги: «Еврейская комедия Гейне» Проуэра[5], «Еврей как пария» Ханны Арендт [6], «В белые ночи» Менахема Бегина[7] и прочие в том же духе. Немыслимое количество книг, написанных евреями, про евреев и для евреев. Над письменным столом пыльный драный шар — японский бумажный светильник, оставшийся от предыдущего жильца. На обоих столах хромированные чертежные лампы, или как там они называются, по лампе на стол. Два обогревателя «Димплекс», белые. На полу ковролин голубовато-стального цвета. Пластиковый коврик для гимнастики и адюльтера. Дешевенький бамбуковый журнальный столик со стеклянной столешницей, на нем пачка лондонских литературных еженедельников всех мастей, рядом транзистор фирмы «Робертс», настроенный на «Радио-3». Парижское издание «Геральд трибьюн», открытое на спортивной странице. Гигантских размеров плетеная мусорная корзина битком набита старыми выпусками «Геральд трибьюн», черновиками, обрывками машинописи; там же картонные коробки из-под печеной картошки с овощным рагу из ресторана «Спад-Ю-Лайк» — доказательство того, что обед обитателя комнаты скромен, под стать обстановке. Лепной цветочный орнамент на потолке — единственная здесь примета роскоши.
— И все?
— К сожалению, да. Теперь ты закрой глаза.
— Ладно.
— А сейчас посмотрим, насколько приметлив ты сам.
— Давай.
— Опиши-ка меня.
— Я устроила медикам дикий скандал: что они будут делать, если ребенок родится с отклонениями? Требовала врача, который знает, как отправить его на тот свет. И нескольких отыскала. Обошла их всех, задавала один и тот же вопрос: что вы сделаете, если у ребенка обнаружатся серьезные отклонения? Разумеется, ни один не выразил готовности отправить на тот свет здорового на вид младенца только потому, что мать опасается: нет ли у него явных нарушений мозговой деятельности. А если у него расщелина позвоночника, или болезнь Дауна, или другие тяжелые отклонения? И я знаю, о чем говорю. Я опросила четырех врачей. И вот что примечательно и почему я так занервничала: когда я уже должна была разродиться, произошло два таких случая подряд! Не мудрено, что я ударилась в панику. В первом мужчина убил ребенка и сел в тюрьму. По обвинению в убийстве. Начались бурные споры. Газеты только об этом и писали. Все сходились на том, что обвиняемый — человек порядочный, фанатично привязанный к ребенку с тяжелыми отклонениями. Он растил мальчика сам, и, хотя он же его и убил, дело закрыли. А ведь он довел задуманное до конца. Он самоустранился и недокармливал малыша. Но таких голодом враз не уморишь, нужно время. Если всерьез решаешь от него избавиться, проще проломить ему голову. Либо ты его убьешь, либо дашь ему угаснуть. И вот что самое ужасное: младенцы с серьезными отклонениями часто физически очень крепкие, — иначе они либо умирают в утробе, либо погибают в результате выкидыша. Другой случай был с женщиной, которая родила ребенка-дауна; отчаявшись, она попыталась его убить, но безуспешно, и позже младенца усыновили. Кругом полным-полно странных типов, желающих воспитывать детей с различными дефектами.