А может, и вообще все. Так или иначе, моя дорогая, главное здесь — homo ludens
[49]!
— Но кто это поймет, кроме нас?
— Послушай, я не могу и не стану жить в мире, где царит предусмотрительность, во всяком случае, как писатель. Хотя сам я, поверь, предпочел бы жить именно так — во всяком случае, жить стало бы куда легче. Но, увы, предусмотрительность не для писателей. Равно как и стыдливость. Чувство стыда возникает у меня непроизвольно, неотвратимо; возможно, это даже хорошо; зато поддаться стыду — нешуточное преступление.
— Да тут и речи нет про стыд! От тебя требуется одно — чтобы та злосчастная американская девчонка сказала: «Натан, у тебя есть пепельница?» Раза три-четыре, и все в порядке… Куда ты?
— Куда подальше! Когда мне указывают, что да как писать, я бешусь, и раз так — ухожу!
— Нет! Не уходи один! Я с тобой.
— Не хватало нам склочничать еще и на улице. Дело и так далеко зашло. Хватит. Не потерплю, чтобы меня травили за то, что я написал, причем кто — ты! Милая, это всего-навсего книга!
— Но если опубликовать ее так, как есть…
— Господи помилуй, здесь что, Восточная, чтоб ей, Европа? Тебе не загнать меня в угол! Полный абсурд! С меня хватит! Тебе не удастся помешать мне писать то, что я пишу, по одной простой и до смешного патологической причине: я просто не могу остановиться! Я пишу то, что пишется и как пишется, и если получится, опубликую все так, как хочу; и мне поздно беспокоиться из-за того, что читатели поймут или истолкуют неверно!
— Или верно.
— Мы сейчас говорим о записной книжке, проекте, диаграмме, — не о реальных людях!
— Но ты же человек, хочешь ты того или нет! И я тоже! И она!
— Она — нет, она — это слова, и, сколько я ни пыжься, поиметь слова у меня не получится! Я ухожу — один!
— Алло? Алло?
— Привет.
— …Привет.
— Это я.
— Да. Я узнаю тебя по голосу.
— Я, конечно, тоже.
— Как ты?
— Я? Нормально. Ты-то как? Звоню, чтобы справиться.
— У меня все хорошо. Я пыталась тебе позвонить. Но не знала, где ты. Вот и набирала твой номер. Старый не отвечает.
— А в какую страну ты звонила?
— В Англию, туда, где ты обычно пишешь.
— Я в Англии давно не живу. Вернулся в Америку, навсегда. Слушай, а ты как?
— Очень хорошо. Я так часто о тебе думаю. С тех пор как прочла твою книгу, все колебалась, позвонить — не позвонить. Столько о ней передумала…
— Ясное дело. Я и сам о ней думал. Думал, как она сказалась на твоей жизни с мужем.
— А никак, он ее не читал.
Смеется:
— Прекрасно. Ну, конечно… Столько волнений, и все понапрасну. Но как ты все-таки? Рассказывай.
— Ну, как, все хорошо. Даже не знаю, с чего начать.