– Может быть, мне попробовать с ней поговорить, – предлагает Стровер. Она тоже не смотрит на Сайласа. Женский подход. Что ж, он – Сайлас – не гордый. Пускай себе…
Сьюзи колеблется, глядя в свой монитор.
– Сегодня у нас кавардак, – бормочет она. – В девять часов Джемма должна была побеседовать с медсестрой психиатрической службы, но эта медсестра заболела.
– А где сейчас Джемма? – спрашивает Сайлас.
– С коллегой в соседнем кабинете. Все, что ей сейчас нужно, – это попасть в профильное учреждение. Лучше всего – в Кэвелл-центр. Но в данный момент у них нет мест. В этом вся проблема. Сколько времени вам необходимо для беседы с ней? – спрашивает Сьюзи, демонстративно обращаясь исключительно к Стровер.
– Десять минут.
– Сделайте фото, если получится, – говорит Сайлас. Совпадение с фотографией в паспорте, прошедшем накануне пограничный контроль, вмиг помогло бы им все выяснить.
– Только с согласия пациентки, – встревает Сьюзи, стрельнув взглядом на Сайласа. Это становится невыносимо.
– Что ж, женщины, тогда я вас покидаю, – говорит инспектор. Он хотел пригласить Сьюзи на ужин в ресторан, но весь его запал исчез, а адреналин выветрился.
Сайлас ждет Стровер в машине, делая рабочие звонки и ощущая себя полным дураком. Через пятнадцать минут констебль садится к нему в салон. Она закончила свой короткий разговор с Джеммой.
– Узнали что-нибудь полезное? – интересуется у нее Сайлас, поворачивая ключ зажигания.
– Мне кажется, она что-то скрывает.
23
Я сажусь на краешек кровати в своем новом жилище – убогой и тесной комнатушке причудливой треугольной формы, расположенной в бывшей конюшне за пабом, в которую можно попасть по ветхой деревянной лестнице. Потолок в ней низкий, а половые доски изъедены личинками древоточцев. На маленьком оконце висит тонкая цветастая занавеска – сомнительная защита от утреннего солнца. Единственным достоинством комнатки является пианино, стоящее в углу. На вид старинное. Наверное, когда-то на нем играли в баре на нижнем этаже. Я подхожу к инструменту, сажусь на потертый табурет и поднимаю крышку. Все клавиши запятнаны, а у нескольких белых отсутствует покрытие. Но оно настроено и звучит хорошо. А мои пальцы легко скользят по клавишам, что меня несказанно удивляет.
Поиграв на пианино несколько минут, я встаю и подхожу к окну, чувствуя себя уже гораздо спокойней. Из окна хорошо видна вся Скул-Роуд, включая коттедж Тони и Лауры на ее дальнем конце. Я вижу, как Лаура бредет к железнодорожной станции, волоча за собой чемодан на колесиках. Она выглядит расстроенной, даже подавленной. Интересно, я так же выглядела, когда приехала сюда? Какая-то часть меня порывается броситься, догнать Лауру и попросить прощения за все, что случилось. Но я понимаю: что бы я ни сказала, переубедить ее я не смогу. А только сделаю хуже.