Никто не смотрел на него. Все взгляды были обращены ко мне. Они расступались, пропуская меня вперед навстречу ревущим басам, оглушительному ритму.
И я шел через грязь, хлюпая ботинками.
А они вновь смыкались за моей спиной и глядели вслед.
— Приветствуем, хозяин! — выступили молодчики в темной одежде, с короткими автоматами через плечо. — Все завершилось успешно?
— Да, я прикончил гада. — сообщил я совершенно искренне.
Они лишь утвердительно кивнули в ответ. Другого не ждали.
Сопровождаемый охранниками, я стал подниматься на дамбу по бетонной лестнице. Внизу бесновалась, вытягивая к небу руки и меся ногами чавкающую грязь, оглушаемая музыкой, ослепленная, погруженная в транс толпа. И нити энергии от нее, множество нитей, жадно втягивали в себя внутренности старой дамбы.
Мы прошли по широкой площадке, где проводила время за столиками избранная публика. Мне приветливо махали, салютовали бокалами.
Паренек-диджей, стоящий за вертушками, радостно провозгласил в микрофон:
— Краснорецк! Приветствуем хозяина! Где ваши руки?!
Толпа взвыла, вытягивая к небу растопыренные ладони.
Слепцы, подумал я с горечью, вы же просто несчастные слепцы.
Я уверенно шел по привычному лидеру Уруту маршруту. В самое сердце его логова.
Охранники, придерживая автоматы, следовали за мной послушными цепными псами.
Музыка сюда не доносилась, лишь чуть гудели бетонные стены.
Здесь было тихо. Лишь бряцала под ногами железная решетка, да бурлила где-то внизу вода.
Мы дошли до широкой арки, за которой был балкон, огороженный железной оградой. Лампы дневного света, закрепленные на стенах, озаряли его дрожащим сиреневым мерцанием. А дальше тянулся темный свод туннеля. По дну его мерно текла вода. Насколько я понимал, он выходил прямо в водохранилище.
— Все готово, хозяин! — сообщил голос откуда-то из-за спины. Отзвуки его эхом заплясали под низкими сводами. — Начинать?
Я обернулся.
Да, эти ребята вовсе не были готичными страдальцами, изображающими из себя вампиров, как красавчик Барабашкин.
Эти ребята играли всерьез.
Они не были клоунами. Они были больные ублюдки.
Передо мной возвышалось три фигуры. В длинных одеяниях, производивших странное впечатление в полутьме, разбавленной слабым искусственным светом.
Ткань, из которой были сшиты их длинные, до пола, бесформенные плащи, маслянисто поблескивала, по ней гуляли крохотные сиреневые искорки.
Я не сразу догадался, что это за странный материал. Змеиная кожа.
На лицах, укрытых тенью от капюшонов, застыло ждущее выражение.
Они были не просто люди. Избранные, ближний круг лидера Уруту, бывалые «минусы». Но и на их лицах висела та же самая пелена, что и у беснующихся на улице людей, у охранников, у избранного общества, сидящего наверху.