Пасечник подошел к катающимся по бетону телам. Сунул между ними свою палку. Коля и Барабашкин, красные, потные, с разорванными воротниками, расцепили свои дикие объятия и уставились друг на друга, страшно выпучив глаза.
Оба они хрипели, на их губах пузырилась слюна.
Они были невменяемы. Казалось, они забыли человеческую речь, да и вообще с трудом понимают, где находятся.
Я нагнулся, подобрал колину шляпу, отряхнул ее, повертел в руках.
— Ну, будет-будет. — сказал Пасечник «минусам», как глупым щенятам, затеявшим драку над миской с молоком. — Эх, Коля-Коля! Ведь предупреждал я тебя. Эх, молодежь!
Он махнул рукой. Обернулся к нам.
— Ну что встали столбами? Идите отсюда. Нечего вам тут. Я ими сам займусь.
Я подошел к Диме, взял его за плечи, повел прочь.
— Что с ними будет? — спросил Дима, освобождаясь от моей руки. Он смотрел на двух «минусов», а обращался к Пасечнику.
— Авось оклемаютси ишшо. — сказал тот из-под сетки с прежней интонацией дедка-лесовичка. — Молодые ишшо, дурные совсем. Подлечу их, не бойси. Медком их. Дурь-та из башки сразу повыветриваетси.
Мне захотелось убраться отсюда подальше как можно скорее.
— Считай нашу сделку расторгнутой. — сказал я существу, исподлобья оглядывавшему нас с земли. Коля в ответ промычал что-то нечленораздельное.
Я нацепил его шляпу, двумя пальцами откозырял Пасечнику.
Мы с Димой пошли к машине. На Максима я не смотрел. Только услышал, как заревел его мотоцикл. Когда мы подошли к «Бешке» шум двигателя стих в отдалении.
Выруливая с полигона, я последний раз бросил взгляд на стекло заднего вида.
Старик стоял на том же месте, опираясь на палку. Собака держалась у его ноги.
И две темные фигуры неуклюже копошились на плитах, как перевернувшиеся на спину жуки, которые все стараются, но никак не могут вернуть себе привычное положение.
— Он приведет их в чувство? — спросил Дима у меня. — Этот, с собакой?
— Этот, — пробормотал я. — этот, может, и приведет.
Больше мы друг другу так ничего и не сказали.
* * *
Я затормозил возле магазина.
Вышел, с силой хлопнув дверью. Взял две бутылки дешевого коньяка, несколько банок пива, и шесть гамбургеров в полиэтилене. Вернулся в машину.
— В запой собираетесь? — с интересом спросил у меня Дима, пока я сгружал покупки на заднее сидение.
Я ничего не ответил. Всю дорогу до гостиницы я молчал.
Я тщательно запер дверь в номер, выложил пистолет на стол. Сел, с громким чпоканьем откупорил пивную банку, пена с шипением вырвалась наружу. Я злобно тряхнул рукой, сбрасывая ее с пальцев, отпил из банки.
— Послушай, Дима, — сказал я. — Не знаю в курсе ты или нет. Но вроде должен быть в курсе. Сегодня я едва не сдал тебя. Чуть не обменял на свою старую знакомую, которая вовсе не на нашей стороне.