Я шел по студенческому городку, щурясь от солнца. Бессонная ночь давала о себе знать. Голова гудела, мысли разбегались, а вот настроение было отменным. Фантастические картинки сегодняшней ночи так и вставали перед глазами.
Откликаясь, в штанах тоже кое-что радостно встало. Я спрятал ухмылку.
Вроде бы уж так отмарафонились вчера, но младший вовсе не возражает повторить, тем более что самого сладкого ему так и не дали.
Но увы. Самое сладкое не светит ни ему, ни мне, иначе на этом наши забавы придётся прекращать. Если сделать человечку женщиной, она будет вынуждена постоянно носить амулет. Иначе уже во время второго или третьего секса с тёмным радостно откинет копыта. А если она будет носить амулет – то силы перестанут восполняться. Здравствуй, академический.
Ну и – последнее по порядку, но не по важности – потеряем причину заставлять Триану сладострастно закатывать глазки. Слишком много «против» к одному-единственному «за».
Зевота всё же пробивалась. Наверное, следовало остаться в кровати и отоспаться, но нужно было кое с кем серьезно поговорить.
Немедленно.
Я постучал в хорошо знакомую дверь и, не ожидая ответа, распахнул ее. И сразу же понял: меня тут ждали. Комната в перинах, в розовых рюшах и с уродливыми мягкими игрушками была прибрана.
Лишь несколько подушек валялись в беспорядке, видимо, символизируя душевный раздрай обитательницы.
Сама обитательница, Алиада, свежая, подкрашенная, припудренная, с идеально уложенными волосами, встретила меня в слезах. Ну как в слезах… ее глаза блестели, а верхняя губа обиженно вздрагивала.
Отличный спектакль! Талантливо исполненный, а главное – почти искренне. Думаю, кое-что из тех чувств, которые она сейчас пытается изобразить, действительно имеется в наличии. Да только видал я плачущих девушек, по-настоящему плачущих.
Они выглядят иначе. Намного хуже выглядят, надо сказать. Покрасневший нос, припухшие глаза и слезы ручьем. Зрелище не слишком эстетичное. То ли дело Алиада, она была прекрасна в своем горе. Вероятно, репетировала его все утро.
Так же, как и позы, в которых мне отдавалась. Столько было в них наигранности и показной красоты, что я невольно представлял, как она часами оттачивает это перед зеркалом, находя наиболее удачные ракурсы.
– Как ты мог! – выкрикнула она с чувством.
Браво, пятерка с минусом, но минус исключительно за быстрый взгляд, который она метнула в зеркало.
– На глазах у всех! Уйти вместе с этой! Оставить ее в своей комнате на всю ночь!
Тут, кажется, Алиаду прорвало, и по щекам покатились самые настоящие слезы. Но она быстро подхватила белоснежный платок и убрала беспорядок на лице.