– Да… Понимаю… Интересно…
– Интересно? Это хорошо, шё интересно. Значит, ты сам начнешь задумываться о жизни. А это всегда полезно.
– А как ты стал думать о боге?
– Ну, у меня же мама была из религиозной семьи. Ее фамилия была Вайсблат. Мама молилась каждый день, папа – нет. Если мы шё-то были голодные или недовольные чем-то, так она всегда говорила: «Не гневите бога! Скажите спасибо за это!» Вот такой она была человек. Умерла, бедная, вот так, шё могилы не найдешь. Немцы…
Отец глубоко вздохнул, и мы некоторое время шли молча. Неожиданно он продолжил разговор:
– Я еще, когда мама была жива, думал: «Как она, такая умная женщина, может верить во всякую ерунду?» В школе же нам рассказывали, сам понимаешь, шё. Шё бога нет, и не предвидится. Партия тебе и бог, и царь, и герой. И мы в это верили! Такие стройки кругом шли! Такая жизнь была! Всё кипело! А тут, мама с своими молитвами… Какой там бог? Смешно, честное слово… Но ты знаешь, постепенно, я все равно стал как-то об этом задумываться. Уже не помню, почему. Но стал об этом думать. Ну, а потом… война. Там всякое происходит. Я видел, как люди молятся. Даже члены партии! По-секрету, тихо, чтоб никто не видел, а то будут крупные неприятности. Всем хотелось жить… Так что, вот так у меня с богом сложились отношения поначалу. Главное, шё я понял – шё он есть. Это самое главное. А потом от этого уже можно плясать.
– А что было потом?
– Потом ничего не было. Закончилась война, и я стал работать в органах. Там не до бога. Там бога нет. А если и есть, так очень мало.
– А чего? Плохих людей много?
– Там плохих людей много? Ты так думаешь? А где их мало? Нет… Там не в этом дело. Не потому там бога нет, шё плохих людей много. Там бога нет, потому шё в органах знают о людях всё. Знают людей такими, какими они есть на самом деле. От этого почти всегда становится неприятно. Люди годами живут в семьях, в коллективе, а семья и коллектив их и не знают по-настоящему. Узнают, когда случается шё-то такое, из ряда вон выходящее. А такое ж бывает не всегда. Вот люди и живут неизвестно с кем. А у нас о человеке быстро всё узнают. Пусть только попадет на карандаш!
– А как попадают на карандаш?
– Ну, смотри… Система так организована, шё стоит любому человеку чуть-чуть чем-то отличаться от толпы, он сразу попадает в поле зрения органов госбезопасности.
– Даже школьник?
– Именно школьник! Со школы все и начинается в большинстве случаев.
– Я что-то не видел, чтобы за нами кто-то следил.
– Ну, еще этого не хватало! Ты не видел… Если бы ты увидел, то тогда вообще надо всех уволить. Тогда, дело – труба! Органам сообщают сведения много народу. Граждане рассказывают обо всем, и обо всех. Был бы слушатель. Сплетничают люди с удовольствием. Но нас интересуют не все. Если бы госбезопасность занималась всеми, то тогда некогда было бы в туалет пойти. Не то, шё иметь отпуск и выходные.