— Досталось? — Сид уже распаковал мою сумку и расположился на кухне. — Требуху твою, бумажную, в комнате кинул, — сообщил он, сворачивая пивную пробку. — А киска ничего! Как это ты её охмурил? — он рассматривал старую фотографию. — Или по-родственному зафотились? Без продолжения?
— Не твоё дело! — я отобрал снимок. Он начинал вести себя слишком нагло. Даже для человека, выручившего в трудную минуту.
— Молчу, молчу! Первое чувство! Тяжёлые воспоминания! А ещё триллер собрался написать! Завязывай с этим приятель! Я имею в виду с романтикой, — он, совершенно по-мужлански, приложился к «Монарху». Крякнул. Отёр усы. — Умные люди говорят — градус надо повышать, — он смотрел то на пиво, то на коньяк. — Прямо не знаю, что вперёд пить — то ли эту бурду, то ли дешёвый клоповник. Ты чего думаешь, вернувшийся к корням?!
— В таком тоне, — я собирался поставить хама на место, — я, вообще, разговаривать не намерен! И пить с тобой тоже!
— Даже так?! — Сид хохотнул и снова приложился к напитку, прозванному им бурдой. — Смотри, не передумай. Но я не гордый, я помогу, — он встал из-за стола. Через минуту я услышал, как его каблуки застучали по лестнице.
Обрёл покой, называется! Братец с кулаками набрасывается. Соседка денег требует. Ещё привязался какой-то тип, возомнивший себя крутым парнем. Ну и что в такой обстановке напишешь?!
Я мерил комнату шагами, с тоской поглядывая на открытую тетрадь и отточенный карандаш. Как там говорил Орландо! Художник не должен быть злым. Злой художник бедствие для человечества. Если средневековый просветитель не ошибался, то я сейчас представлял из себя настоящее стихийное бедствие. Какой уж тут готический роман! Не щадящая никого сатира — вот что получится!
Алкоголь успокоения не приносил. Раздражал ещё больше. Тоже мне — «Монарх»! Такие «Монархи» известны в любой пивнушке с незапамятных времён и носят всенародно уважаемое название — «ёрш».
Разочаровавшись в державном напитке, я сослал оставшиеся полбутылки в уличный холодильник. Открыл коньяк. Подражая Сиду, глотнул из горлышка.
«Вздумал из себя на старости лет «крутышку» изображать, идиот!» — ругался я, пока ка-шель раздирал обожжённое горло.
Следующую порцию я употребил более цивилизованным способом — из пожелтевшей фарфоровой чашки. Коньяк согрел кровь и успокоил нервы. Я огляделся. Естественно Игорь переоборудовал квартиру. Как никак, дочкино наследство! Пусть она и дерзит, и в грош отца не ставит, и походит на сбежавшую жену, но обстановка дело святое. Чтобы видел виртуальный жених и особенно родня его (чем больше, тем лучше), что в семье достаток, что отец для чада на всё готов, чтобы не хуже, чем у людей. Как уж будет разворачиваться действие среди мягкомебельных, корейско-электронно-тайваньских и шёлковообойных декораций — дело десятое. Главное — первый акт!