Что, и здесь также? Передо мной стояла Лара, та породистая блондинка, которая устроила разборку вчера в читалке. Она была не одна, рядом стояла рыжая Катя.
Не знала, что она вернулась. Интересно, а Полянский? Они хоть что-то помнят? Знают, кто на них напал?
— Тебе неприятности нужны? Я, что, неясно выразилась? — блондинка шла на меня. — Ты, шваль, красивой жизни захотела?
Дальше полился такой отборный мат, что я чуть не присела, было бы на что. Стою и молчу. Никогда не знаю, что сказать, что сделать, как себя вести, когда на меня вот так кричат, оскорбляют… Умом понимаю, что надо защитить себя, сказать в ответ что-то умное, едкое, такое, чтобы от меня отстали и побоялись впредь подходить. Но я стою и молчу.
— …Поэтому ходи и оглядывайся по сторонам теперь!
Идет на меня, больно толкает плечом так, что я оступаюсь и едва не падаю на пол.
— Дешевка!
Еще одно обидное слово, я едва сдерживаю себя, чтобы не ударить. Лара здесь хозяйка. Ни с ней, ни с рыжей Катей в стенах универа никогда ничего не случится. В отличие от меня. А если что случится, то поверят им.
— И передай подружке, увижу ее рядом с Максом… — договаривать Катя не стала, в туалет зашли какие-то девчонки. Да и что договаривать-то, и так все очевидно.
Едва не опоздала на пару, даже Епифанцева была уже в аудитории. Я зря надеялась, что от меня отстанут: пока шла по рядам со всех сторон доносился шепот и еле сдерживаемые смешки. Сходила, называется, на свидание. Чувствую себя, как на арене, но не цирка, а Колизея. Вот-вот все зрители дружно повернут большой палец вниз…
— Ты где была? Я тебе писала, — Машка сердита, бесится, когда меня нет рядом или не знает, где я. И почему-то не всегда понимает, что я тоже могу злиться, когда она непонятно, где и с кем зависает. Отвечать не стала, быстро открыла тетрадь и приготовилась записывать за преподавателем.
— Attention, please. It’s time to speak about…
Поговорить нормально с Машкой удалось только после пар. Я не стала рассказывать во всех деталях, что произошло. Упомянула лишь, что Катя с Максом вернулись.
— Надеюсь, ты не собираешься продолжать ходить за Полянским? — Меня мало волновали угрозы Рыжей, куда больше беспокоил сам Полянский и его друзья. В особенности — один его друг.
— Не собираюсь, можешь не волноваться. Других забот хватает.
Я промолчала, и разговор сам собой прекратился. Каждый думал о своем: я — о предстоящем первом рабочем вечере в баре, у Епифанцевой на уме была очередная тусовка.
К своим 19 годам я успела сменить немало работ и подработок, я писала и редактировала, разносила документацию, продавала мороженое в парке… А вот официанткой как-то еще не приходилось. Странно? Наверное, дело в бабушке, точнее в ее отношении к подобным заведениям и людям, которые там работают. Она не была ханжой, многое мне позволяла, но в такие места меня никогда не пускала. Понятно, что я была маленькой тогда, но будь даже взрослее, вряд ли бы одобрила мой поход туда. И уж тем более была бы против моего решения там работать.