— Да видишь, Ангус, — я замялся. Можно сказать и "да" и "нет", но зачем? Чего я добьюсь этим, страдалец хренов? Без лишних слов, я указал на его трубку и он, ни секунды не колеблясь, протянул ее мне. Ну как же мне везет сегодня!
Трубку я курил всего пару раз в жизни. Предвидя ваши мысли, поспешу опровергнуть: нет, не с травой. С обычным табаком.
Прикрыв раструб, я затянулся горьким дымом. Вот это дело.
И я бы тоже думать мог
И я бы тоже думать мог.
Когда на трубочку глядел,
На голубой ее дымок.
Вот так мы и пребывали в раздумьях: Ангус, облокотившись на зубец стены и я, сидя на стволе орудия и затягиваясь из трубки.
— Брат, пойдем. — он снова опустил руку мне на плечо. — Завтра нас ждет долгий марш.
— Пойдем.
Лагерь Макдональдов находился немного на отшибе от атольцев. Усталые горцы возвращались из замка, разыскивали своих соратников и рушились замертво. Умеют же люди праздновать.
Ангус, как самый простой рядовой, устроился прямо на земле, недалеко от палатки своего отца. И моего. Приемного. Забывать об этом не стоило. Теперь я — один из огромной семьи, как бы ни сложно было к этому привыкнуть.
В расположении атольцев я, порасспрашивав немного, нашел таки Колла и Йуэна. У первого на лице красовался безобразнейший шрам, Йуэн же заметно припадал на одну ногу. Но самое главное, они оба живы и это уже радость.
Я не виделся с ними со дня сражения при Торнагрэйне — всякий раз прихоть судьбы делала так, чтобы мои старые знакомые и я оказывались на немалом отдалении друг от друга. В те дни, когда мы отдыхали после победы над Камберлендом, атольцы были задействованы в разведочных миссиях у Грампианских гор, к югу от Наирна, в районе Баллиндалоха и Гранттауна, прочесывая долину реки Спей.
Колл искренне обрадовался, увидев меня, не менее искренне заулыбался и Йуэн; они тотчас пригласили меня к трапезе. Отказаться было бы дурным тоном, но и оставлять свой клан тоже не совсем прилично. В итоге, я пошел на компромисс с самим собой: посидел полчаса у костра Стюартов, послушал новости, рассказал кое-что о своих приключениях. От меня не ускользнуло то, что некоторые горцы останавливались поодаль, кивали головами в моем направлении и что-то сообщали друг другу на гэльском. Вот положа руку на сердце, признаюсь: особо стеснительным я никогда не был — иначе б я никогда тут не оказался, ха-ха — но в такие моменты мне хотелось смыться побыстрее. Известность, популярность и слава — это как-то не по мне, точнее, не мое.
Половиной часа наши посиделки не ограничились. Новые и новые горцы подсаживались к костру и принимались донимать меня расспросами, причем на таком английском, который я не осилил бы, проживи я тут лет десять. Да и поздние майские сумерки уже опускались на долину. Пришло время прощаться и возвращаться к своему — к моему! — клану.