— Суть в том, что правильного и неправильного выбора просто не существует, — сказал Горлогориус. — Это не экзамен в школе, и никто не будет выставлять тебе оценки. Волшебные способности передаются по наследству. Если бы не было таких людей, как твои родители, не было бы и нас, удерживающих наш мир на краю пропасти и не дающих ему туда упасть. Мы — крыша здания, защищающая его от непогоды, твои родители — его фундамент.
— Так вы не против? Я действительно могу остаться?
— Это другой мир, Гарри. Ты уверен, что сумеешь найти здесь своё место?
— Я попробую.
— Воля твоя, — сказал Горлогориус. — Тащить тебя обратно силой я не собираюсь. Но ты не будешь возражать, если время от времени я буду к вам наведываться? Просто узнать, как идут дела?
— Конечно, не буду, — сказал Гарри.
— Ты мог бы стать великим, — сказал Горлогориус. — Мог бы стоять рядом со мной, но решил иначе. Это твоя жизнь, Гарри.
— Ещё один момент, — сказал Гарри, чувствуя, что Горлогориуса начинает заносить не в ту сторону. — Я понимаю, что это не по правилам и в башнях могут жить только волшебники, но… Я думаю, вы можете пойти ему навстречу. Учитывая, сколько всего он сделал.
— О ком ты говоришь? — нахмурился Горлогориус.
— О Джеке. После того как он выбросил свой саквояж, он остался вообще без ничего. Ведь там хранилось не только оружие, а и золото, смена одежды, запас продовольствия… Ему некуда идти, у него нет родственников, нет друзей, кроме меня. Может быть, он может пожить в моей башне, раз уж она стоит свободной?
— То есть он не хочет здесь оставаться?
— По-моему, он ещё сам не знает, чего он хочет, — сказал Гарри. — А там, в моей башне, у него будет время подумать и определиться со своим будущим.
— Звучит разумно, — согласился Горлогориус. — Полагаю, мы можем нарушить правила ради человека, которому обязаны столь многим. Пусть живёт в твоей башне, пока ему не надоест. С едой и всем необходимым у него проблем не будет, я обещаю.
— Спасибо, — сказал Гарри.
— Удачи, — сказал Горлогориус.
И двое волшебников, старый и молодой, пожали друг другу руки.
Серёга и Герман чувствовали себя неловко. Им ещё не доводилось видеть смущённых богатырей, а Илья Муромец явно был смущён. Он хотел их о чём-то попросить и не решался. А может быть, просто не умел — богатыри редко просят. Обычно они берут сами.
— Так это… вот… я подумал, — выдавил из себя Муромец. — Отпустите зверюшку со мной. Не дело ей в подвале сидеть-то. Он тут у вас без неба сдохнет.
— Забирай, — милостиво разрешил Горлум. — Всё равно в хозяйстве от этой твари пользы никакой, хоть бы дом охраняла… А жрёт в три горла, хотя пузо-то у неё одно.