— Не может быть, не может быть, — комната наполнилась громким смехом.
— А она, она, — указала бабушка на кого — то невидимого перед собой, — говорит, что так не должно быть.
Они грохнули смехом втроём.
Мама вытянула сквозь смех губы и почмокала ими в сторону Насти. Та ответила тем же. Пахнет в комнате ногами, влагалищами, салатами, яичницей и жареной картошкой. Лада начала оживлённо говорить маме и бабушке. Те лица сморщили, закатились смехом. Таня прикрыла рот и нос ладонями и смотря на них, пролепетала с ужасом:
— Что то будет. Что — то точно будет.
Настя услышала это и спросила со страхом:
— Что будет?
— Не знаю, но что то будет.
Вдруг раздались у мамы ногтевые щелчки, а пальцы пошли друг за дружкой распрямляться:
— Срываюсь.
Таня хлопнула по голой ляжке:
— Блядь, я же сказала, а.
Все завизжали. Радость сменилась тут же испугами.
Бабушка воскликнула:
— Не успели даже третий раз перецепиться, срывы пошли.
Зарычало у мамы влагалище, замычали груди:
— Сейчас сорвёт, сейчас сорвёт.
И забегала с визгом по комнате.
Лада крикнула:
— Пошло крутить милую.
Ругнулась бабушка:
— Блядь, вечно нас начинает срывать. Что за хуйня?
Лада сказала:
— Только бы мне не сорваться. Только бы мне не сорваться.
— Этого ещё не хватало, — произнесла бабушка, — я даже представить не могу, что тебя может сорвать.
Раздались два детских голоса Аишы и Гузели:
— Мама, не срывайся, мы просим тебя.
Таня крикнула:
— Ну всё. Пошло, — и махнула рукой.
Бабушка прокричала Ладе:
— Вот как бы меня не сорвало. Это будет да. Это будет кошмар.
Лада произнесла, глядя на бегающую маму:
— Надеюсь, меня не сорвёт, надеюсь, меня не сорвёт, — и замахала подолом короткого платья, оголяя то и дело половой лобок и губы.
Уставилась бабушка на маму и крикнула:
— На цыганочку бедная перешла. Как прокручивает её, как прокручивает, — после чего завизжала вместе с ней долго-предолго. Раздался среди какофонии и крик Лады:
— Срывы, срывы.
Уставилась Таня на Ладу и увидела, что та переменилась в лице. Она первый раз увидела её такой напуганной.
— Держись, — крикнула бабушка.
Завизжали её две дочки сидящие рядом. Настя включилась с кровати в этот писк, наполненный страха. Лада заматерилась. Выскочили из пола её ногти с такой силой, словно пробки шампанского. Завизжали по свинячье её влагалище и груди. Она вскочила и забегала вместе с мамой под визг своих двух дочек, под визг Насти, под матерную брань Тани и ласковые слова бабушки.
— Как хуячит милых, как хуячит, — провопила Таня, расширив глаза.
Мама встала на раскоряку. Заходила туда и сюда жопа. Глаза выпучились, глядя на Таню: