— Дилен кененг поули.
Балалайка проехала немного и остановилась, натянув трос. Бабушка произнесла:
— Давайте, отойдём на всякий случай.
Балалайка повысила громкость двигателя. Трос натянулся ещё сильнее.
— «Яиии яииии яииии», — принялись кричать настройщицы.
Настя спросила маму:
— А вдруг он лопнет?
— Не лопнет.
— А вдруг лопнет?
— Да не лопнет. Почему он должен лопнуть?
— А вдруг лопнет?
— Не лопнет, а если лопнет, — и в это время трос издал хлопок, концы упали на траву. Один проволочился немного и замер, а другой продолжил лежать, привязанный к колосному станку. Мама стала доканчивать тихо предложение и договорила, — тогда они будут другим чем — то вытягивать.
Забегали настройщицы, начали суетиться.
Четыре босырника стоят на траве с множеством завязочек и светят пустотами в области пальцев и пяток. Сверху много всего напутано, наделано, пришито. Остальные азиатки ходят возле пруда в босырниках, переговариваясь на своём понятном только им языке:
— Ба линцо на колэйла ли.
— Лей та. Лей та.
Босая настройщица вошла в воду с цепью, подошла к колосному станку, отвязала трос и докинула до берега. Потом зацепила цепь, проверила прочность зацепа и вышла мокрая на берег. Смуглые беляшечные ступни настройщицы начали блестеть от воды, словно глянцевые.
Другая азиатка вместе с водительницей балалайки, зацепила другой конец за буксирный крюк, расположенный посередине бампера.
Водительница села за руль и хлопнула дверью. Громкость двигателя повысилась.
Бабушка с мамой закричали:
— Давай, пошёл, пошёл.
— Идёт, идёт.
— «Яииии яиии яииии», — закричали хором азиатки, отойдя всей группой по дальше и встав по обе стороны.
Колосный станок вышел из пруда десятью парами женских босых крепких ног. Он остановился на бережку пруда. Вода ручейками побежала на траву.
— Наконец — то вытащили милого, — прокричала мама и поцеловала младшую дочку, потом старшую, затем поцеловала в губы бабушку, чмокнула в уста Ладу. Затем присела перед Гузелью, прижала губы к её правой босыни, потом к левой и перешла на пирожковые огромные грязные ступни семилетней Аишы.
— Как обрадовалась, милая, как обрадовалась хорошая, — воскликнула тётя Лада, — целуй на радостях их ножки, моя милая, целуй. Мама перешла снова на грязные ступни Гузели и принялась их страстно целовать и вылизывать, оставляя всякий раз блестящую дорожку от слюней на детских ступнях. Потом подползла на коленках к ступнях старшей дочери Тани и принялась обчмокивать их, перешла на пятки и обняла крепко губами. Она обсосала их со всех сторон, встала и обнялась с Ладой, с Настей, с Таней, с Аишей и Гузелью. Забрались две азиатки на колосный станок, продолжая перекриваться между собой, включили его и подсоединили колоски из влагалищ к колосному станку. Они поставили рядом возле своих ног сложные механизмы, опутанные колосками и множеством роликов. Мама, отплёвывая песок после ступней, удивилась и спросила у одной стоящей рядом настройщицы: