Монк ушел. Шагая под порывами ветра, он пытался сосредоточиться на услышанном. Но ему, против воли, снова и снова приходил в голову вопрос: что такого он сделал в прошлом, чтобы заслужить ненависть этой женщины?
Вечером, поддавшись порыву, Монк неожиданно решил повидаться с Эстер. Причину он объяснить себе не мог – таковой не было. Уильям уже давал себе слово не думать о ней, пока занимается этим делом, и никакой цели не преследовал; говорить или спорить вроде бы не о чем. От Ивэна Монк знал, где ее искать. Тот упоминал фамилию Даффов и Эбери-стрит. Без всякого труда детектив нашел нужный дом и вскоре уже стоял на его крыльце.
Горничной, открывшей дверь, он объяснил, что знаком с мисс Лэттерли и будет весьма обязан, если та найдет несколько минут, чтобы увидеться с ним. Миссис Сильвестра Дафф лично передала в высшей степени любезный ответ. Она сама побудет дома, а мисс Лэттерли, если хочет, может на весь вечер отлучиться с Эбери-стрит. Она в последнее время очень много работает, и ей не помешает передышка и смена обстановки, если мисс Лэттерли того пожелает.
С чувством некоторой тревоги Монк выразил горничной благодарность. Похоже, миссис Дафф не совсем правильно поняла его намерения. Он не собирался проводить с Эстер целый вечер. Ему нечего было ей сказать. Теперь, оказавшись здесь, он уже сомневался, что вообще хочет ее видеть. Но такое заявление прозвучало бы нелепо, а он выставил бы себя трусом. Подобное поведение могли истолковать по-разному, но в любом случае не в его пользу.
Ему казалось, что Эстер не появляется слишком долго. Может, она тоже не хочет его видеть? Почему? Обиделась на что-нибудь? В последнее время она вела себя так придирчиво. Отпускала язвительные замечания насчет его поведения по ходу расследования случая с клеветой, особенно о поездке Монка на континент. Вроде бы ревновала его к Эвелине фон Зейдлиц… Но это же глупо. Его временное увлечение Эвелиной не могло повлиять на их с Эстер дружбу, если только она сама не вбила это себе в голову.
Уильям мерил шагами столовую, в которой дожидался Эстер, – девять шагов в одну сторону, девять в другую.
Эвелина фон Зейдлиц никогда бы не смогла стать для него такой подругой, как Эстер. Конечно, она была красива, но мелка, как лужа, и от рождения эгоистична, что вело к духовному уродству. А Эстер с ее угловатыми плечами и слишком правдивым языком не обладала очарованием, но походила на свежий ветер с моря, на солнечный луч, упавший на нагорья, протянувшиеся до самого горизонта, как бывало в дни его юности в холмах Нортумберленда. Такая красота входит в кровь и кости, никогда не надоедает, но исцеляет раны и чистой нежною ладонью берет за сердце…