Потребовалось меньше десяти минут, чтобы найти кэб и забраться в него. Уильям назвал адрес постоялого двора, хорошо ему знакомого. Он не собирался вести Эстер в дорогую гостиницу, чтобы она не поняла превратно его намерения, но и в дешевую не захотел, дабы не решила, что он не может позволить себе лучшего, и не выразила желания заплатить за него.
– Так как идет твоя баталия? – снова спросила Эстер, когда они уселись рядом в холодном кэбе и тот дернулся вперед, а затем перешел на умеренную рысь. Даже внутри было жутко холодно. Они почти ничего не видели, только пятна фонарей во мраке да внезапные отблески огней проезжавших экипажей, вырывавших из тумана очертания лошадиных морд да высокий черный силуэт кучера; потом мгла снова окутывала все своим саваном.
– Поначалу они просто обманывали женщин в Севен-Дайлзе, – ответил Монк. – Пользовались проститутками, а платить отказывались…
– Разве у них нет сутенеров и хозяек, чтобы не допускать до этого? – спросила Эстер.
Уильям скривился, но потом подумал, что в знании Эстер такого рода деталей нет ничего неожиданного. Она не боялась никакой правды.
– Они не профессионалки, – пояснил он. – Обычные женщины, работающие днями на фабриках, но нуждающиеся время от времени в дополнительном заработке.
– Понятно.
– Потом их начали насиловать. Теперь дошло до избиений. С каждым разом преступники ведут себя более жестоко.
Эстер ничего не сказала.
Монк взглянул на нее; мимо как раз проезжал другой экипаж, и свет упал ей на лицо. Он увидел на нем боль и гнев – и внезапно ощутил, что больше не одинок. Все обиды, все раздражение, все претензии, накопившиеся между ними за время совместной работы над предыдущими случаями, ушли; осталось только понимание. Уильям заговорил свободнее, рассказал о своих усилиях по сбору фактов о нападавших, о том, как расспрашивал извозчиков и уличных торговцев, чтобы узнать, откуда они приезжали.
Наконец они прибыли на постоялый двор, где собирались поужинать, расплатились с возницей и прошли внутрь помещения. Улица, шум и тепло внутри помещения – ничего этого Монк как будто и не замечал. Он сделал заказ на двоих и даже не заметил, что не поинтересовался мнением Эстер. Она слегка поморщилась, но прерывать его не стала и только задавала уточняющие вопросы, если он что-то пропускал или объяснял недостаточно понятно.
– И я собираюсь их найти, – жестко и решительно закончил Монк. – Заплатит мне Вида Хопгуд или нет. Я остановлю их и позабочусь о том, чтобы все им подобные поняли, что их ждет расплата – или на основании решения суда, или по закону улиц. – Он замолчал, почти ожидая, что Эстер начнет спорить, проповедовать святость и неприкосновенность цивилизованного правосудия, недопустимость скатывания в варварство – от которого уже отреклись, – какие бы причины или провокации к этому ни побуждали.