Эстер снова повернулась к нему.
Рис отчаянно пытался заговорить. Голова дергалась, губы шевелились, кадык конвульсивно дрожал. Рис пробовал произнести хоть звук. Ничего не получалось – он только хватал ртом воздух, задыхался, давился и снова хватал.
Подойдя к нему, Эстер обхватила молодого человека рукой и приподняла над подушками, чтобы ему было легче дышать.
– Прекрати! – скомандовала она. – Прекрати! Это не поможет тебе заговорить. Просто медленно дыши! Вдох… выдох! Вдох… выдох! Так-то лучше. Еще. Медленно.
Эстер села, придерживая его, пока дыхание не успокоилось и он смог его контролировать, потом снова опустила на подушки. Она хладнокровно наблюдала за Рисом, пока не увидела слезы у него на щеках и отчаяние в глазах. Казалось, он забыл о своих руках, лежащих на покрывале в погнутых шинах, что вызвало сдвиг сломанных костей. Боль, должно быть, была страшная, и все-таки душевные страдания заглушали физические, так что их он даже не замечал.
Что же, во имя Господа, произошло с ним в Сент-Джайлзе? Какие невыносимые воспоминания так ужасно терзают его?
– Я перебинтую тебе руки, – сказала Эстер уже мягче. – Нельзя их так оставлять. Кости, должно быть, сместились.
Рис моргнул, но никаких знаков несогласия не подал.
– Будет больно, – предупредила она.
Он улыбнулся и слегка фыркнул, резко выдохнув воздух.
Эстер потребовалось почти три четверти часа, чтобы снять повязки с обеих рук, осмотреть сломанные пальцы и посиневшую, опухшую плоть, кожу, изодранную на костяшках, выровнять кости, все время думая о том, какую чудовищную боль она ему причиняет, затем заново наложить шины и обмотать их бинтами. На самом деле Эстер выполняла работу хирурга, и Корриден Уэйд мог рассердиться, что она делает все сама вместо того, чтобы дождаться его прихода. Однако прийти он обещал только завтра, а мисс Лэттерли вполне могла справиться с этим делом. Она уже повидала достаточно переломов и не могла оставить Риса в таком состоянии. Если отправлять посыльного за доктором, его вряд ли найдут; в это время он может быть где угодно – на званом обеде или в театре…
Под конец Рис выбился из сил. Лицо его стало серым от боли, рубаха намокла от пота.
– Я переменю постель, – деловито сказала Эстер. – Так тебе спать нельзя. Потом принесу настой, чтобы ослабить боль; он поможет тебе уснуть. В другой раз дважды подумаешь, прежде чем кого-нибудь ударить.
Кусая губы, Рис посмотрел на нее с удрученным видом, но извинения во взгляде не угадывалось. Понять его без слов было слишком сложно; он не смог бы объясниться даже словами.