Рэтбоун поднял голову и посмотрел на нее своими мягкими, почти черными в свете люстры глазами.
Эстер тут же прикусила язык. Фраза прозвучала так, словно она намекала на превращение во влиятельную особу через… через… А может, и не прозвучала. Меньше всего она думала про это. Это было бы не просто смешно, но и грубо! Эстер почувствовала, что у нее горят щеки.
Встав из-за стола, она отвернулась. Надо побыстрее что-то сказать, но слова должны быть правильные! Спешкой можно лишь усугубить ситуацию. Наговорить лишнего так легко…
Оливер поднялся вслед за Эстер и сейчас стоял сзади; он находился к ней ближе, чем когда они сидели за столом, и она остро ощущала его присутствие.
– Такими талантами я не обладаю, – сказала мисс Лэттерли, тщательно взвешивая слова. – Они имеются у мисс Найтингейл. Она блистательная администраторша и спорщица. Умеет добиваться своего, убеждать людей в своей правоте и никогда не сдается…
– А вы? – с усмешкой в голосе произнес Оливер. Эстер уловила интонацию, но не оглянулась.
– Конечно, нет, не сдаюсь.
Можно было этого не говорить: у них имелись общие воспоминания, подтверждающие, что Эстер говорит правду. Они вместе сражались против лжи и насилия, суеверия, страхов и невежества. Лицом к лицу встречались со всякого рода силами тьмы и если не могли предотвратить трагедию, то по крайней мере прокладывали дорогу правосудию. Единственное, чего они никогда не делали, – не сдавались.
Теперь Эстер повернулась к нему лицом. Оливер стоял всего в ярде от нее, но она уже знала, что он сейчас скажет, и даже улыбнулась в ответ на его усмешку.
– Я выучила некоторые уловки, подмеченные у бывалых солдат. Предпочитаю сама выбирать поле боя и сражаться своим оружием.
– Браво, – негромко ответил он, изучающе глядя на нее.
Секунду Эстер еще стояла, затем подошла к столу и села, отметив, как необычайно эффектно легли складки юбок. Она чувствовала себя элегантной и женственной, оставаясь при этом сильной и решительной. И все еще ощущала его взгляд, но теперь он не вызывал у нее неловкости.
Вошедший слуга объявил первую перемену блюд.
Рэтбоун утвердительно кивнул; блюда внесли и разложили по тарелкам.
Эстер улыбалась ему через стол и чувствовала легкий внутренний трепет, удивительно теплый и приятный.
– Что это за дела, не требующие расследования, которыми вы занимаетесь? – спросила она. На секунду на ум пришел Монк. Мог ли Рэтбоун намеренно выбрать дела, где его помощь не требуется? Или думать так неприлично?
Оливер опустил взгляд в тарелку, будто тоже вспомнил о Монке.
– Гражданский иск об отцовстве, – ответил он со слабой улыбкой. – Там действительно почти нечего доказывать. Дело в основном сводится к ведению переговоров, а их цель – не допустить скандала. Упражняемся в дипломатии. – Он снова поднял на нее искрящийся смехом взгляд. – Прилагаю усилия, чтобы с достаточной точностью определить обоснованность взаимных претензий, умерить аппетиты и предотвратить начало боевых действий. Если преуспею, то вы никогда не услышите про это дело. Просто произойдет передача очень крупной денежной суммы. – Рэтбоун пожал плечами. – Если же нет, разразится самый громкий скандал со времен… – Он вздохнул и состроил скорбное лицо, едва удерживаясь от смеха.