ВЫ, НАВЕРНОЕ, сейчас думаете: «Боже, Аполлон, неужели ты не мог просто выхватить лук и застрелить её? Или очаровать её пением под аккомпанемент боевой укулеле?»
И правда, лук и укулеле, как и колчан, были при мне. К сожалению, даже лучшее оружие полубогов иногда требуют такой вещи, как уход. Мои дети Кайла и Остин объяснили мне это перед тем, как я покинул Лагерь Полукровок. Теперь я не мог просто взять и вытащить из воздуха лук и стрелы. Также я не мог призвать укулеле и рассчитывать, что она будет идеально настроена.
Мои оружие и музыкальный инструмент были надёжно завёрнуты в ткань, иначе полёт под влажным зимним небом деформировал бы лук, испортил стрелы и превратил бы струны моей укулеле в Аид знает что. В общем, чтобы добраться до них, требовалось несколько минут, которых у меня не было.
А ещё я не был уверен, что это поможет мне против блеммии.
Я не имел дела с ей подобными со времён Юлия Цезаря и был бы рад не видеть этих существ в следующие три тысячи лет.
Что бог поэзии и музыки мог поделать с тварью, чьи уши находились под мышками? А ещё блеммии не боялись лучников и не питали к ним уважения. Они были крепкими толстокожими любителями рукопашной, неуязвимыми для большинства болезней и, соответственно, не молившимися мне об исцелении и не пугавшимися чумных стрел. Хуже того, у них не было ни чувства юмора, ни воображения. Они не интересовались будущим и не видели пользы от оракулов и пророчеств.
Коротко говоря, сложно было создать существ, питавших меньше тёплых чувств по отношению к такому привлекательному и одарённому богу, как я. (И поверьте, Арес пытался. Эти гессенские наёмники, которых он сварганил… Буэ. Нам с Джорджем Вашингтоном пришлось с ними туго.)
— Лео, — сказал я, — активируй дракона.
— Я только что перевёл его в спящий режим.
— Живее!
Лео завозился с кнопками на чемодане.
Ничего не произошло.
— Говорил же, мужик. Даже если бы Фестус был исправен, всё равно разбудить его было бы сложно, ведь он уже уснул.
«Отлично», — подумал я. Калипсо же склонилась над своей сломанной рукой, бормоча под нос непристойности на минойском. Одетый в одно нижнее бельё Лео дрожал от холода. А я… ну, я был Лестером. И вдобавок к этому мы столкнулись с врагом, имея поддержку не огромного огнедышащего автоматона, а металлической поклажи, которую едва могли сдвинуть с места.
Я обрушился на блеммию.
— ПРОЧЬ, глупая Нанетт! — Я попытался вернуть свой прежний голос разгневанного бога. — Ещё раз коснёшься моей божественной персоны, и будешь УНИЧТОЖЕНА!
Будь я богом, этой угрозы было бы достаточно, чтобы целая армия обмочила свои камуфляжные штанишки, но Нанетт лишь моргнула карими глазами.