* * *
Десять вёрст от Москвы отмахали быстро. Кони шли ровно — сытые кони, из шуйской конюшни.
А вот через десять вёрст приключилась остановка. По краям дороги вдруг появились широченные канавы, заполненные водой и уже заросшие склизкой травкой. А впереди, поперёк дороги, виднелся вал из лубяных коробов, видать, наполненных землёй. Позади вала прыгали в малиновых кафтанах молодшие стрельцы из шуйского полка. У некоторых в руках дымились фузеи[121].
Через вал перескочил стрелецкий сотник Колька Смыгин, его отец считался самым богатым стрельцом на Москве.
— Куда прёшь? — заорал Колька, бросая косые взгляды на своего бывшего полковника: мол, правильно ору?
Купец из Пизы немедленно вылез из переднего возка, протянул сотнику большую бумагу:
— Вот, господин стрелец, грамота вашего государя на беспошлинный, безостановочный мой проезд из Московии в польские земли. Так что вели раскидать короба, да мы поедем. Торопимся очень! Торговое дело!
Колька Смыгин снова коротко глянул на «кучера» Шуйского, хмыкнул и ответил купцу с беспричинно обидным лаем:
— В сие время, купец, проезд разрешается токмо что при бумаге с красной печатью! А у тебя, вишь, печать синяя! Заворачивай!
— Как же так? Это как же? — Мойша из Пизы даже толкнул кучера, Мишку Шуйского. — Ты что мне говорил?
— В той стороне уже вовсю идёт война, купец! — громко сказал Колька Смыгин. — Туда со вчерашнего вечера можно ехать только военным людям да войсковым обозам. А ты, сволочь, заворачивай! Кому приказано!
От лубяного вала пять фузей саданули картечью поверх лошадей. Лошади забесились. Шуйский завернул свою чёрную повозку влево, прямо в канаву. За ним тронулись другие повозки.
Здоровенные лошади с храпом преодолели глинистую преграду и вырвались на степную равнину. Колымаги же, запряжённые парно, застряли в грязи широких канав. Стрельцы захохотали. Потом от них кто-то переусердствовал, дал выстрел прямо над колымагами. Кони испугались, дёрнулись и вынесли наконец колымаги из канавы.
Пизанский купец кинулся к Шуйскому:
— Обмануть надумал, да? Сейчас как сыпну тебе в лицо мумийного порошка, всё лицо слезет!
Шуйский отмахнулся от пустой угрозы. Радагор при великом государе испробовал ту заразу на собаке. Собака выпила молока с порошком и попросила ещё. Её даже не пронесло. Обманка, дурно пахнувшая, а не лекарский порошок!
— Садись внутрь быстрее, — шепнул купцу Шуйский. — А то стрельцы ещё передумают. Молодые, горячие, крови ищут и денег!
Купец шмыгнул в повозку, лошади тронулись.
Через три версты купец из Пизы высунулся из повозки и потребовал остановки: