— А может, ты согласишься нас проводить до самой Москвы? — не удержался Проня. — Денег бы за это получил мно-о-о-го! И воины твои в обиде бы не остались.
— Нет, — отказался Тихон. — Мои воины не пойдут так далеко. У них нет уверенности, что оттуда, куда ты нас зовёшь, удастся вернуться... Я бы пошёл, у меня такой характер, а воины не пойдут. За Кош-Агач — уже не наша земля, — и ушёл. Из башни вышел монах, помахал им рукой подойти.
— Готовься, — толкнул Проню Бусыга. — Сегодня взвесим золото, а завтра уйдём.
* * *
У монахов в Хара-Хото уже появилось десять учеников. Парни, которым исполнилось но пятнадцать лет, теперь служили монахам, как преданные рабы. Научились даже свечи катать. За две штуки этих свечей паломники отдавали ягнёнка! Так что ни с одеждой, ни с пропитанием у монахов теперь заботы не имелось.
Обмен стали вести так. Проня выкатывал из мешка круг воска, писал на нём номер и вес. Этот круг Бусыга взвешивал на своём безмене, потом ученик, прихватив пустой мешок от воска, укатывал тот круг внутрь башни, а возвращался с мешком, в котором пересыпались одинаковые зёрна золота. Бусыга взвешивал то золото на весах, и вес золота всегда оказывался удивительно равным весу воска. Потом точно так же поменяли на золото сто пудов янтаря. Вышло почти двести пудов золота. Огромный вес, хоть и в маленьком объёме. Хорошо иметь дело с честными людьми!
* * *
Мергены-охотники застрелили сорок сайгаков, за две недели засолили и закоптили мясо. Оно крепко отдавало запахом навоза и горьким дымом, но в долгой дороге было незаменимым. В начале августа решили уходить из города Хара-Хото.
Вечером накануне ухода ни монахи, ни ученики не вышли посидеть последний раз у костра.
— Это нехорошо, что с нами не прощаются! — покачал головой Тихон-мерген и велел своим воинам удвоить охрану, а сам пошёл проверить ворота.
Ворота не открывались, как раньше. Тихон вернулся к костру, спокойно сообщил:
— Нас заперли. И заперли крепко — на железо. Снаружи ворот. Думаю, ночью прилетит... этот круглый Дракон, или кто он есть, и нас поджарит...
— Да мы же честно рассчитались с монахами! — Проня обиделся чуть ли не до слёз.
— Да, — помедлив, сказал Бусыга. — Точно, с монахами мы рассчитались честно. Только вот они с нами рассчитались не своим золотом, а Божьим. И тот Бог, уж я не скажу какой, но он своё золото вернёт. Они, Боги, народ свирепый... Проня, пойди там, у ворот, поройся, как бы чего ищешь. Посмотри, не сможем ли мы ворота разбить.
Проня прошёлся до ворот, покрутился, пнул их ногой, вернулся к костру: