— Мой город — Псков! — поправил Тихона Бусыга.
А Тихон уже спал. Вот же люди! В природе живут, по её законам — всегда сытые, здоровые и кучу детей имеют. Эх!
* * *
Января, пятого дня, по латинскому счислению 1505 года, ранним утром в ворота Спасской башни Кремля топорно застучали.
Сонный стрелец отодвинул в сторону узкую железяку, чтобы посмотреть в образовавшуюся щель, кто там сейчас получит по сопатке. В рассветных сумерках виднелся огромный санный обоз из лошадей, почитай с сотню. А при том обозе было всего в охране два совершенно здоровых, крепких и злых русских человека.
— Чего народ гоношите, рязанцы косопузые? — зевнул стрелец. — Ждите! Как часы на башне отстукают шесть часов, так войдёте.
Стрелец наладился закрыть заслонку да Проня подбежал к передним саням, схватил свою пищаль, навёл на ворота.
— Э-э-э-э! — вскричал стрелец. — Убери! А то сейчас подыму сполох, пушки на вас выкатим!
Бусыга (он в дороге поседел, согнулся малость), отвёл рукой в сторону пищаль Прони, достал кошель, позвенел серебром:
— Нас с великим тщанием ждёт государь Иван Васильевич. Мы из Индии возвращаемся. А тебя, парень, ждёт вот этот кошель, с индийскими рублями.
Стрелец кошель взял, но ответил как положено:
— Спасибо вам, купцы, только я никак не могу ворота открыть. Служба! Одно слово — ждите!
Проня, уже два месяца не пивший не токмо что чачи — простой водки, осатанел и пальнул из пищали прямо в воздух над Кремлем. Кто-то на башне спросонья выругался про бесов, и опять встала тишина.
— Ладно, — согласился тут Бусыга. — Ты, стрелец, деньги взял, так дай нам хоть водки выпить!
— Не дам, — ответил стрелец. — Ждите, говорю. — И смотровая щель задвинулась металлом.
Эх, Москва, золотые маковки!
Великий государь всея Руси Иван Васильевич Третий за полгода до своей кончины забыл, что значит спать. Не хотел спать, и всё тут! Ходил, бывало, ссутулившись, всю ночь по огромному Кремлю, а то молился в храме до заутрени.
И вот по январской ростепели идёт себе великий государь и слышит, будто пушка у Спасской башни ухнула. Вот и дело нашлось, как утро до обеда скоротать!
Государя тайно охраняли, ясное дело, до сорока стрельцов в тех ночных походах. Бывало, сам Михайло Степаныч Шуйский тайком сторожил Ивана Васильевича. Вот и на этот раз Шуйский крался со стрельцами по закоулкам: государь не любил, чтобы его охраняли.
Иван Васильевич подошёл к Спасским воротам — охранный стрелец и кошель со взяточными деньгами выронил от испуга. По притоптанному снегу покатились серебряные деньги, каких государь и не видывал. А за воротами башни фырчало, топало и уныло ржало.