Проня Смолянов быстро пригнул голову к столу. Бусыга Колодин не выдержал, соскочил со скамьи, изогнулся и вырвал тетрадь у святого отца.
— Отдай взад, христопродавец! — тонко, с бешенством просипел архимандрит.
Великий князь пошевелил рукой в окровавленной тряпице. Бусыга поклонился и сунул в ту княжью руку многострадальную тетрадь купца Афанасия. Великий князь Московский опять заходил по комнате, прижимая раненую руку вместе с тетрадью ко груди:
— Мы против ганзейской рати да псковского ополчения уже выставили под городом Порховым, за речкой Шелонь, две тысячи своих ратников. Передовой полк. А позади него собирается большой полк воеводы Юрия Ивановича Патрикеева. Пушек у нас нет, только пищали да ручные бомбарды. Штук сто. Да, вот псковским непокорным людинам ещё один подарок будет прямо сейчас: вроде гонец проскочил во двор...— Иван Третий глянул в окно. — Точно, татарин во дворе. Татарин крещёный, так что ты, святой отче, готовь руку для поцелуя и крест свой нагрудный.
В палату и точно вошёл быстрым шагом молодой татарин. Низко поклонился великому князю, подошёл под благословление архимандрита.
— Говори! — разрешил великий князь.
— Тысяча наших сабель встала седнешней ночью в лесу под Изборском да ещё полторы тысячи как ты просил, великий княже, привязали своих коней в бору, что по правую руку от Пскова. Что сказать нашим тысяцким? Если завтра под рассвет мы ударим с боков, а твои полки — прямо, мы всех сомнём!
— Возьми за доброе известие княжескую полтину... вот тебе... да иди на кухню, подкрепись сначала, а потом поезжай назад. Скажи своим тысяцким, я сам буду через неделю стоять боевым станом перед воротами Пскова. И там всё решим.
Татарский гонец поклонился и вышел весёлый.
Архимандрит поднялся со скамьи:
— Разреши, великий князь, отправиться в храм, начать службу о победе русского воинства...
— В храм ступай, но службу о победе пока вести рано. Ступай, ступай...
Не успел архимандрит покинуть палату, как в дверь просунулся тучный отрок во всём холщовом, белом:
— Заносить?
— Заноси. А то вроде как постный день у нас, при святом отце нельзя.
Пока уставляли стол заедками да подавали чугунки с кашами да холодное мясо, мочёные ягоды, хлеб чёрный да ситный, великий князь всё ходил повдоль стола.
* * *
Что-то у него, великого князя Московского, получалось не так. Не по-русски. Этой ночью Иван Третий не спал, читал монастырский список с тетради Афанасия Никитина... Это же Четьи минеи торгового люда, а не тетрадь! Её наизусть учить надобно.
Вот он, великий князь, собирается пограбить Псков, пролить кровь. За что? Серебра ему мало. А серебро ему зачем? Татарам отдать. Ибо они — татары казанские, а он — всего-то данник сопливый, у которого можно и город Москву сжечь, а жгли не раз, и родню его можно в аманаты