— Ольгерд, князь Литовский! Ольгерд, князь Литовский!
— Вот те, литвин поганый! — выругался Иван Третий. — Неужли нас обошёл своим войском и сейчас нападёт, сволочь?
Три татарина подскакали к самому шатру, кулями свались с седел, пали в ноги Ивана Третьего. Иван Третий сделал мрачное и презрительное лицо. Татарин, что имел знак тысяцкого на шапке и на правом плече, докончил орущий клич:
— Ольгерд, князь Литовский, оставил нам на поживу три сотни своего войска, а сам, один, ушёл о двуконь в Эстляндию! А большие лодки, с пушками, они горят!
Воевода псковский зло сплюнул и погрозил татарскому тысяцкому кулаком. Иван Третий выругался про некоего Бога Зурвана[32] персидским неприличным словом, ведь татарским матом нельзя, потом спросил:
— Сколько я должен татарскому войску, раз Ольгерда не взяли?
— Нет, великий князь, ты не должен ничего. Ведь мы литвин догола пограбили! Только половину мешка серебра дай, а так — ничего!
Конюший боярин Шуйский уже волок на плече полмешка серебряных монет, а Иван Третий протягивал татарскому тысяцкому серебряный штоф с водкой. На штоф татарин замотал головой, поровнее подкинул на плече мешок с деньгами:
— Следующий раз опять нас зови, великий князь. Следующий раз литвин Ольгерд, пся крев, от нас не уйдёт.
— Джаксы! — согласился Иван Третий. — А теперь идите на правый берег Ильмень-озера. Там вставайте улой. Ждите...
Иван Третий не досказал, чего татарам ждать, да тысяцкий ихний, видать, понял, звякнул ещё раз мешком с деньгами и что-то весёлое проорал своим сотникам.
Великий князь сел за стол, уже не обращая внимания на татар:
— Четверть пуда серебра из казны вынул, как выбросил. Тьфу на Ольгерда!.. Мы сели здесь вместе потому, что я не хочу сейчас отбирать торговые и прочие вольности у города Пскова. Но за эту милость я спрошу. И спрошу строго. Вам всем знакомы эти купцы?
Проня Смолянов и Бусыга Колодин встали со скамеек, опустив головы. Семён Бабский буркнул что-то вроде согласия.
— Вот есть у них дело, — продолжал Иван Третий Васильевич. — Да такое, что если они его исполнят, то Псков навечно станет особым городом в Московской державе. А не сделают — не взыщите... Сами видели — татарин полмешка серебра взял и пошёл, даже не попрощался. А если каждый раз так?
— Если каждый раз так, то это не есть хорошо! — согласился магистр города Нарва. Его снова потянуло упасть. Он упал и захрапел.
— Пусть спит, ганза хренова, — поморщился Иван Третий. — Что мы приговорим, то он и подтвердит.
— А что мы ещё приговорим? — протренькал Семён Бабский.
— А что приговорим, то покаместь между нами останется.