Дама вскинула на офицеров испуганный взгляд, словно они были заморскими зверями. У неё было миловидное, кроткое лицо, такое нежное и такое доброе, что становилось непонятно, как она затесалась в компанию фанатика и изувера.
— Я была знакома с графом Воронцовым, — произнесла она мягким, берущим за душу голосом. — Десять лёг назад. В бытность мою невестой генерала Каменского, царствие ему небесное. — Женщина перекрестилась. — Михаил Семёнович показался мне человеком очень честным. Не знаю, правда ли всё, что нынче говорят...
Теперь стало ясно, что перед ними Анна Алексеевна Орлова, всё своё состояние тратившая на благотворительность и восстановившая Юрьевский монастырь под Новгородом. А это, стало быть, рядом с ней сам Фотий — настоятель. Офицеры переглянулись. О нём болтали разное. Одни считали святым, самое меньшее — подвижником. Другие — ханжой и лицемером, выманивающим у доверчивой графини деньги. Но все сходились на том, что владыка очень строг. На вид ему можно было дать лет двадцать восемь, но изнурённое лицо аскета, впалые щёки и пронзительный взгляд больших тёмных глаз делали его старше.
— Мне кажется, слухи о неполадках у графа Воронцова сильно преувеличены, — робко сказала Орлова. — Не правда ли, господа?
Только Казначеев и Фабр хотели благодарно закивать, как раздался сухой и вместе с тем вкрадчивый голос архимандрита:
— Анна, Анна, приятная внешность обманчива. Не так ли в душу к нам стучится лукавый?
— Да уж, — буркнул Аракчеев. — Предоставьте, ваше сиятельство, военным людям судить о достоинствах боевой единицы.
«Ты же, скотина, корпуса в глаза не видел!» — возмутился про себя Фабр.
— А правда, что ваш командующий — член Библейского общества? — настоятель уставился на офицеров глазами-угольями, точно собирался испепелить их на месте.
Бывший заместитель начальника штаба пожал плечами.
— Мне сие неизвестно, я латинского исповедания.
Искры неведомого пламени вспыхнули и погасли в глазах Фотия. Фабр потерял для него интерес. Душу эмигранта невозможно было ни спасти, ни поджарить ещё на этом свете. Он обернулся к Казначееву, всем видом требуя ответа на заданный вопрос.
Адъютанту нестерпимо захотелось поскрести в затылке.
— Не могу знать, — проговорил он. — Помнится, мы заказывали экземпляры Нового Завета в русском переводе. Кажется, в Библейском обществе.
— А зачем вам понадобилось Евангелие на русском? — осведомился Фотий. — Разве славянского мало?
— Так люди не понимают. — Саша удивился нарочитой недогадливости. И у кого? У владыки крупнейшего монастыря, где каждый день толпы паломников даже не пытаются прочитать надписи на иконах.