— Подождите, — девушка подняла руку. — Моя мама вовсе не так беззащитна, как вы думаете. Что всё-таки случилось?
Теперь она смотрела ему прямо в лицо, и Михаил не знал, куда деваться. Губы у него всё ещё кривились от гнева, а щека чуть-чуть подёргивалась.
— Мой корпус расформировывают, — неожиданно для себя признался он. — Поротно. Уже после вывода в Россию. Возможно, некоторые офицеры потеряют против теперешнего в должностях. И все в жалованье.
— За что? — ахнула Лиза.
— Я бы и сам хотел знать, — лицо графа исказила болезненная гримаса. — Так что, Елизавета Ксаверьевна, мы с вами встретились не в самый подходящий момент.
— Напротив, — девушка успела поймать его за руку и не дать встать со скамейки. — Огромная удача, что вы в меня врезались. Могли бы в дерево.
Воронцов помимо воли рассмеялся.
— Вы забавная, Лиза. С вами хорошо.
— С вами тоже, — искренне сказала она. — Так что вы намерены делать?
Граф передёрнул плечами.
— Вообще-то почти ничего нельзя предпринять. Я выразил своё несогласие и подал в отставку. Думаю, не я один.
Лиза снова ахнула. Такой крутой перемены в судьбе командующего она не ожидала.
— Словом, я теперь вовсе не так сановен и виновен, как вчера, — заключил Воронцов.
— Но тридцать тысяч душ остались при вас? — поддразнила его Лиза. — Считайте, что получили вольную.
Граф глубоко вздохнул и потёр лоб ладонью. На лице у него было написано полное непонимание, что делать с даром небес.
— Многие сочтут мои действия необоснованными, — протянул он.
Лиза ещё крепче стиснула его пальцы.
— Вы совершенно правильно поступили, — тоном, не допускающим сомнений, сказала она. — Нельзя забывать уважение к себе, даже если так хочет государь.
Михаил всей душою был с нею согласен.
— Я совершенно не знаю, что делать, — признался он. — Чем теперь заниматься? Я всегда служил. Понимаете, с семнадцати лет? Я не могу себе представить, что теперь всё.
Лиза пожала плечами.
— Во-первых, император вовсе не обязательно удовлетворит прошение. Во-вторых, дворянин не бывает свободен в полном смысле слова. Вы сказали: тридцать тысяч. Это только мужских душ. С бабами и ребятишками набежит больше сотни. Три таких корпуса, как ваш. И о них надо заботиться. Сколько лет вы не были в имениях? С войны?
Михаил покачал головой.
— Раньше? — ужаснулась Лиза.
— С восемьсот третьего.
— Мой Бог! Что же там творится? Вы даже представить себе не можете, как порой ждут барина в каком-нибудь медвежьем углу. Местные чиновники, управители, собственные дрязги — мужикам, бывает, и податься-то некуда. Только в бега. Вам давно пора заняться вашими людьми.