– Да как одно? – воскликнул неугомонный атаман Батуринский. – Вы, реестровые, ляхам служите, ну а мы, низовые, – народ вольный. И польскому крулю не присягали, так что неча нас на его защиту кликать! Эх, да что с тобой баять! Тебе, шляхтичу, все одно не понять нас!
– Мне не понять? – сверкнул глазами Петро. – Я супротив басурман бился и биться буду, пока меня в землю сырую не зароют! А вы токмо за зипунами ходите, лишь бы пограбить да напиться. А как воевать, так не желаете?!
– Петро прав, братцы, – счел нужным вмешаться Бородавка. В самом деле, к чему раздувать пустые споры, коли есть вопрос поважнее. – Мы ж не только удалью, но и разумом сильны. Вот и давайте посудим, не ярясь.
Все поутихли, а гетман продолжил:
– Я мыслю так: надобно нам под руку царя Петра идти. С Москвою у нас одна вера и богослужение, единый язык и обычай. Православных он стеснять не станет, супротив того – поможет в борьбе с османцами. Кто из вас бывал со мною в Азове, тот, небось, помнит, как вольно казакам там живется. Царь их не теснит, токмо вспоможение шлет. Давеча получил я от него грамоту, кличет нас под свое покровительство и обещается: коли согласимся, уговорит, мол, патриарха Константинопольского в Киев идти да иерархов наших православных снова поставить. Вот такое мое слово. Ну а теперича пущай инок Иов сказывает.
Пожилой игумен тяжело поднялся. До того как начались гонения на православие, он был уважаемым священником, ректором Киево-Братской школы. Теперь же принял монашество, по-прежнему оставаясь авторитетом среди казаков.
– Братья, все вы одной крови, – начал он, и его по-детски голубые глаза зажглись огнем. – Все – удалые казаки, предстатели православия и земли нашей. Негоже вам ругаться, а надлежит быть едиными, аки пясть. Вот у меня грамота имеется, в ней сейм польский просит запорожцев встать супротив басурман. Обещается нашей вере послабления дать, и вас, казаков, многих на службу принять шляхетскую. Как порешите, так и станется, братья. Что до меня, то мыслю я, Петро прав: неможно вам стоять в стороне, пока османцы христиан резать будут.
Яков нахмурился: он был уверен, что инок его поддержит. Но тот, похоже, уже обо всем договорился с бывшим гетманом. Ну нет, мы так просто не сдадимся! Еще поборемся!
– Значит, ради клятых униатов да католиков мы от своих православных священников отказываемся? В этом ты, Петро, видишь единство?!
– Нет! – Сагайдачный вскочил и в гневе хлопнул рукой по столу. Стоявшие на нем кружки жалобно звякнули. – Оно в том, чтоб братья наши не гибли зазря! И этого не будет, если вместе действовать, единой силой по султану ударить! А ты, гетман, только раздор и сеешь!