До дома оставалось тридцать километров прямого пути.
В поселке сделал вынужденную остановку. Как ни рвался домой – ночью путешествовать по округе строго противопоказано. Это где-нибудь там, на севере, можно сутки идти и ни единой мутировавшей зверюги не встретить. А тут лучше под крышей ночью сидеть. На зуб попадешь – схарчат за милую душу.
К тому же снова нужен был отдых. Хороший, полноценный. С горячей едой и сном на всю ночь. И отдохнуть так можно только под крышей и за стенами. Хоть в пещере, хоть в заброшенном поселке, лишь бы твердость и над головой и вокруг себя чувствовать. Кто его знает, как там, дома? Может, спокойно, а может, сходу в бой придется. И потому, выбрав крепкий еще кирпичный домик на отшибе, осмотрев его, наметив пути отхода, опутав все вокруг растяжками, Добрынин расположился с вечера на ночлег и продрых до самого утра.
И снова попал. Как под Ульяновском.
Проснулся он в самом прекрасном расположении духа. Еще бы – сегодня к вечеру в Убежище будет! Как там? Что там? Ждут? И радостно было – и горько. Какие страшные вести несет… Тем не менее все же радость от близости дома перебивала печальные мысли. Да и свыкся он уже. Это вот им, тем, кто ждет, ударом будет. А он пережил, перетерпел.
Собрался быстро, вышел бодро. Однако когда отошел от поселка, сообразил вдруг, что слишком уж расслабленно путешествует. Пришлось самому себе замечание выписать. Вот на таком подъеме обычно и попадаются. До дома тридцать верст, чего тут идти-то осталось!.. Расслабился человек, перестал за округой следить – и влип по самые помидоры. А в его случае – особенно! Потому как голову на отсечение, Хасан на подходе к дому обязательно выставит парочку заслонов. Идти тут нужно так, будто бойцы группировки за каждым деревом караулят. Поэтом, сжав эти самые помидоры в кулак, Данил заставил организм снова накрыться пленкой боевого режима. Ушки на макушки, внимание на пределе, тело готово мгновенно среагировать и действовать, как инстинкт и боевые навыки подскажут. Уж они-то его никогда не подводили.
К обеду, отмахав километров десять, наткнулся на речушку. Она оказалась неглубокой, чуть ниже пояса. Прозрачная хрустальная вода быстро бежит, взвихряясь вокруг крупных обкатанных булыжников, вспыхивая и переливаясь на солнце бликами. Ширина – шагов пятьдесят-шестьдесят, оба берега плотно устилают россыпи голышей-окатышей. Чуть выше по течению порожек, вода бурлит, пенится…
Напролом Добрынин лезть не стал – пятьдесят шагов открытого пространства, да еще по воде. В секунду не преодолеешь. Тут как минимум минуты две на переправу отдай. Куча времени, чтоб одинокую фигуру выцелить и шлепнуть. Подобрался как можно ближе, укрылся за толстым стволом, осторожно выглядывая и всматриваясь в густой кустарник на противоположном берегу…