Эварха не был высокоучёным магом, но природные способности имел, кое-что знал – иначе не стал бы лучшим «ловцом всякоразличных тварей» Вольного города и ближайших мест». Сила, разлитая окрест – спокойная, сияющая сила Спасителевых храмов – сейчас возмутилась, как море в шторм. Что-то у святых отцов явно идёт не так – как бы не пришлось сматывать отсюда удочки, не получив расчёта!
Не успел ловец подхватить заплечный мешок, как занавеску, заменявшую в келье дверь, отдёрнул сам отец Бенедикт. Эварха едва узнал его – и не только по причине темноты; всегда скупой в движениях, сдержанный священник едва держался на ногах и запыхался, словно бежал от самих Пустошек.
– Идём, Эварха, ты нужен, – выдохнул он безо всяких объяснений и кинулся обратно. Ловец припустил за ним, так и бросив в келье котомку.
Они миновали несколько внутренних двориков, погружённых в полную тьму и тишину. Луна ещё не взошла или же её в этом мире вовсе не было, а мириады звёзд, хоть и переливались над головой, точно парчовое покрывало, совсем не давали света. Трусцой пробежали по одному подвесному мосту, потом по другому – длиннее. Оказались у подножия узкой извилистой лестницы, круто взбегающей по почти отвесной скале. Отец Бенедикт, не жалея себя, полез вверх, ловец – за ним. Пожалуй, и к лучшему, что так темно, подумалось Эвархе, – а то глянешь вниз и полетишь со страху, аки камень, до самой земли. Отец Бенедикт засветил небольшой факел, которого, впрочем, хватало только на ступеньки под ногами. Внизу же плескался океан тьмы, в котором плавали тусклые и редкие огоньки.
Они поднялись очень высоко – здесь царил горный ветер, сильный и холодный, – но почти сразу нырнули в длинный крытый переход. Эвархе почудился впереди странный красноватый отблеск, словно от пожара. Потом – спуск, долго петляли по каменным пустынным коридорам, узким, как кишки. И всё ближе становился густой гул, всё сильнее – мелкая дрожь скал под ногами и странные негромкие удары, то почти затихавшие, то принимавшиеся частить. Коридор резко повернул, расширился и завершился невысокой аркой, откуда на ловца разом обрушились грохот, пыль, крики, запах гари и ощущение дикой, бушующей силы.
Череп в перстне внезапно пробудился и издал возмущённый визг – отец Бенедикт, к счастью, то ли не услышал, то ли не обратил внимания.
Там, за аркой, украшенной резными побегами вьюнка – символом распространяющегося учения Спасителя – открывалось пространство, всё заполненное красновато-золотистым заревом и белым дымом. В дыму ворочалось нечто тёмное, жуткое, извергающее потоки злой магии, обжигающие даже отсюда. Эварха попятился – это что, ему туда идти?! Нет, такого уговору не было!.. Отец Бенедикт остановился, схватил ловца за руку. Он и впрямь переменился: глаза ввалились, покраснели, по лбу размазаны копоть и кровь, руки дрожат. Но голос остался твёрдым, несмотря на одышку и явное волнение: