– Приготовься. Я буду рядом, буду направлять силу… Ох, нет!..
Древняя нащупала круг жаровен. Зарычала, нагнулась, совсем нырнув в дым, и слепо, яростно забила руками, опрокидывая курильницы и свечи. Один из монахов, стоявший слишком близко, не успел даже вскрикнуть – громадная чёрная рука сшибла его, тут же схватила, сжала, несколько раз ударила об пол. Богиня отшвырнула тело, превратившееся в кровавый комок, и продолжила раскидывать всё, попадавшееся под руки.
Дым поредел, серебряная звезда под ногами ловца начала неровно мерцать.
– Я займу его место, – отец Бенедикт кивнул словно бы самому себе. – Слушай меня внимательно, Эварха, не пропусти момент! Будь готов!
И священник побежал к богине, туда, где минуту назад ещё стоял несчастный монах.
Древняя расшвыряла жаровни наполовину, и, кажется, дым уже не застил ей глаза. Она различала врагов, хоть и смутно, и могла сотворить заклятие посложнее молнии или огнешара. Оглушительный хохот расколол зал – полетели уже не стёкла, их не осталось, но куски штукатурки и алебастра. Богиня перестала крушить жаровни, вытянулась во весь исполинский рост и закрутила у себя над головой воронку, воздев руки. Сила, только что тёкшая сообразно линиям магической фигуры, сгущавшаяся там, где стояли монахи, снова сбилась с пути.
Воздух дрогнул, повинуясь жесту Древней, потащил за собой осколки стёкол, горящие свечи, жаровни и вывалившиеся из них пучки трав, сухих и ещё тлеющих; дым потёк за ветром, поднимаясь по спирали к куполу, вытягиваясь в дыры; затрепетали белые сутаны и на живых, и на мёртвых.
У ловца нехорошо засосало под ложечкой. Ай да Древняя, зря он её жалел – похоже, переиграет монахов вчистую! Правда, и его тоже не пощадит.
И кто это из святых отцов так оплошал, что выпустил тварь на волю?
И что они, собственно говоря, с ней вообще делают здесь?..
Первый закон наёмника гласит – не спрашивай, для чего нанимателю нужно то, что ему нужно. Важная поправка: спрашивай обязательно, когда речь заходит о твоей жизни и смерти.
– Поспешим, братья! – Отец Бенедикт, очевидно, воспользовался магией, потому что услышали его все.
Монахи дружно вскинули руки в каком-то сложном жесте и сменили песнопение-инкантацию, то и дело призывая Спасителя; отчего-то голоса их отдавались неприятным зудом у ловца в костях. Эвархе даже припомнилась одна история, давняя, – ещё с Мелге охотились они на одну водяную тварь, сирену, пением зачаровывавшую моряков и пожиравшую их чуть не целыми командами. Тварь, как ни странно, требовалось отловить живой, вывезти в полной целости и выпустить в пустынные воды, где она не могла бы причинить никому вреда. На искреннее недоумение Мелге, для чего сохранять столь мерзкое и опасное создание, погубившее вдобавок множество невинных душ, наниматель – круг магов того мира – ответил, дескать, исчезающий вид. Осталось тех тварюк прискорбно мало, а океану они тоже нужны – до того, как добычей их сделались мореходы, злокозненные песнопевцы отлавливали жутких придонных хищников, помогая поддерживать равновесие.