За спиной скрипнула дверь.
– Всё готово? – отрывисто спросил Великий, не оборачиваясь.
– Всё готово, – прошелестел голос секретаря, пожилого брата Целестина. – По удару колокола начинаем.
– Да будет так.
Всё, всё, пришла пора отбросить сомнения, недостойные истинно верующего, и идти вперёд по слову Его.
– Ведёт нас одна вера, один путь, одна Воля, истинная и в истине пребывающая… – губы сами шептали направляющую молитву, но дошептать не успели.
Ударил колокол – низко, густо, долго.
Пора!
Великий шагнул на большой балкон, обрывающийся над забитой народом площадью и огороженный лишь ажурными перилами. Там уже выстроились почти все пребывающие в Лаонте святые отцы, и впереди – епископ Марк в торжественном белоснежном с серебром облачении.
Магистр поднял руки в приветственном жесте – толпа внизу ахнула. Началось!..
Спасение всем и каждому!
Великий подошёл к ограждению – ветер, летящий от моря, подхватил его белое с золотом одеяние, алый плащ, положенный по сану, ударил в лицо, так что дух захватило. Великий день пришёл – День Спасения, не гнева, но великой последней битвы, когда тёмное ввергнется во тьму, а светлое навсегда будет пребывать в блаженстве.
Меч Спасителя будет разить без промаха – и ударит отсюда, из Игниса, направляемый его, Великого, рукой.
Он ждал этого дня, ждал много лет. Они все ждали – высокие иерархи, магистры, приходские священники, праведники в своих кельях; ждали простые миряне, неустанным трудом своим приближавшие его. Ждал весь Игнис, устремлённый однажды и навсегда к одной благой цели. Даже удивительно, что в этот величайший день солнце с небес светит как обычно, и ветер по-прежнему пахнет солью и смолой из порта, и мачты купеческих каравелл и рыбачьих лодок пляшут на волнах, будто ничего не случилось. И люди суетятся там, разгружая товары, торгуясь, словно и не заботясь о душе своей, о вечном Спасении.
Но это, конечно, не так. Не все в силах понять и осознать сразу величие творимого; должно иметь милость к простым и честным душам, кому Спаситель назначил прямой и немудрёный путь. Они точно так же – и даже больше! – достойны Спасения, чем изощрённые в понимании Его замысла богословы.
Магистр почувствовал, как у него мелко и совершенно недостойно задрожали руки. Не от страха – от восторга, захлестнувшего сердце, сдавившего горло, и он понял, что каждый из стоящих рядом с ним на балконе чувствует то же самое.
Подготовка к великому, величайшему событию в истории Игниса завершилась. Да что Игниса – возможно, всего Сущего!..
Великий магистр склонился к толпящимся внизу, на площади людям – к морю лиц, поднятых к нему с жадным ожиданием, страхом, надеждой, нетерпением. Наступают Последние Дни – последние дни привычного, земного бытия Игниса. Скоро, совсем скоро Начальствующий и его воинство свершат предначертанное, спасут тех, кто не в силах спасти себя сам.