Чаще всего это были символические пощечины. Говорят, что страх и материнский инстинкт — самые сильные из человеческих чувств. Но Гриша почти всегда предпочитал апеллировать к самосознанию и здравому смыслу своих товарищей.
Не стареют душой ветераны.
Автор, легенда жанра Геннадий Жаров, чемпион Европы по боксу Леонид Ачкасов. 2018 год
Манипулировать деньгами и распределять доходы стало практически невозможным из-за утраты организованной преступностью своих былых позиций и возможностей. Скорее, такие возможности появились у засевшего в офисе Перса.
Осталось только уважение. Этого явно не достаточно. Братва стала все реже советоваться со своим номинальным боссом. А что он мог им предложить?
Каторжанин сам не знал и не понимал, что делать. Братве девяностых оставалось только выживать, рискуя ни за что, ни про что получить огромные срока.
Григорий запоздало осознал бесперспективность рэкета. Сладкая эпоха бандитского разгула на Руси безвозвратно канула в прошлое. Ничем другим он заниматься не умел. Не по хатам же лазить или деньги «ломать» в почти шестьдесят лет. Уральский понял, что пора завязывать. Преступный путь его был долог и тернист. Он сидел в тюрьмах и лагерях, вскрывал вены, держал голодовки. Его били, в него стреляли, его предавали. Хватит. Есть чудесные, светловолосые дети, есть любимая Мариэль. Что еще нужно человеку, чтобы спокойно встретить старость?
Уральский не отказался ни от одного из своих друзей. Дом каторжанина всегда открыт для бригадников, бродяг и Воров. Гриша по-прежнему лихо пьянствует со старыми бандитами в любимых кабаках.
По жизни мне хватало куража
И даже в тюрьмах, в коридорах узких,
А заграница, как бы ты не хороша
Все шняга там, все как-то не по-русски.
Валерий Шунт
Общеизвестная истина — отношение к нам за границей нередко диктуется поведением там наших соотечественников. Самый яркий пример — Турция.
В одну из самых первых своих поездок любопытный каторжанин разговорился с гидом, кажется, крымским татарином. Там вообще с русскими в основном работает «бывший наш народ» — турки-месхетинцы, гагаузы, даже чеченец один был. Уральский расспрашивает его о каком-то турецком олигархе. Гид, явно османофил, описывает Грише достоинства этого турецкоподанного: «Очень богатый. Патриот. Сын у него в армии служит. И жена русская!».
Рецидивист недоумевает: «Не понимаю, Ахмед, то у вас все русские «Наташи», то ты гордишься, что у вашего олигарха жена русская».
— Видите ли, Григорий, не все, конечно, «Наташи». Мы всегда прописку смотрим. К москвичкам и питерским на хромой козе не подъедешь, а если Ростов, Днепропетровск, Новосибирск — все! Это наши клиентки.