— А, придурок, — выглянула из-за спины собутыльника всклокоченная голова шебутного соседа. — Выпустили? Или с дурки убег? — он вдруг вспомнил недавнее и, чувствуя собственную безопасность, злорадно протянул: — Ты, вражина, меня об печку тогда вдарил, аж едва не прикончил.
— Этот? — тупо уставился на кореша мордатый приятель. — Ну, тогда мы с него имеем, — заплетающимся языком прогнусил он. — Тебя ва-аще нужно за это в падлы записать, в масть пиковую.
Уголовник согнул бычью шею и двинулся вперед, намереваясь ухватить рукав Гошиного пальто. Короткие пальцы сомкнулись на драповой ткани. И тут Георгий взорвался. Ухватил руку, сжимающую ткань, и хлестко, словно подрубив сухой березовый корень, махнул ногой. Колено амбала хрустнуло, подвернулось, и он рухнул на заплеванные доски пола, но тут же вскинулся вновь, почувствовав нестерпимую боль от вывернутого из сустава пальца. Второй удар сапога, уже в челюсть, заставил буяна отключиться уже окончательно. Он распластался на полу и затих.
— Ты чего? — вмиг протрезвел Витька. — Ты чего?
— Спрашиваю один раз, — глянул на перепуганного соседа Георгий. — Ордена. Кто взял?
— К-какие ордена? Ничего я не знаю, — голос выдал хозяина. Но тот настойчиво повторил: — Ничего не знаю.
Сергеев перешагнул через рыжего буяна и приблизился к собеседнику. От резкого тычка в живот тот охнул и согнулся пополам.
— Ну? В глаза смотреть. Что сказал? Повтори.
Поняв, что сейчас он неминуемо разделит участь своего приятеля, Витька жалобно взвыл: — Она сказала, что тебя совсем увезли, в дурдом, я ж не знал, чего…
Он бессвязно забулькал носом, выдувая пузырь: — Чего, думаю, пропадать?
— Где они? Куда дел?
— В скупку сдал, в городе, на Строителе, там мужик покупает… — заспешил Витька.
Злость, наконец, нашла выход. Георгий сжал зубы и влепил открытой ладонью в лоб согнутого противника. Хлопнуло, словно взорвалась детская бомбочка. Витька охнул и, закатив глаза, свалился на пол. Гулко стукнул затылок.
"Это не лечится. Такого легче прибить, чем исправить". — За годы службы ему пришлось повидать и подбирать ключик ко всяким солдатам, но подобных, подловато-простецких, типов он откровенно не любил и даже опасался. Такой и в спину стрельнет, и врагу сдаст, ни секунды не задумываясь. А если удастся схватить за руку, будет выть и плакать, клясться всеми святыми, но только чтобы спасти собственную шкуру, искренне оставаясь в уверенности в своем праве подличать.
"Ну да не убивать же за кусок металла. Вернуть награды, конечно, нужно, это святое, а этот урод свою судьбу сам отыщет". — Он брезгливо вытер ладонь о Витькину телогрейку и вышел.