– Невозможно. Нет ничего, что ты могла бы мне про себя рассказать и что изменило бы мое о тебе мнение, – отвечаю я. И это правда. – Я знаю, рассказывать бывает страшно, – продолжаю я, глядя в темноту за окном, гладя ее волосы правой рукой. – Но я хочу знать о тебе все.
Я чувствую, как Стеф делает глубокий вдох.
– Ладно, – говорит она. – Давай расскажу тебе о чудесной женщине, которую звали Элейн Карпентер…
* * *
Мы проговорили много часов. Точнее, Стефани говорила, я слушал. Нам нужно было это сделать. Поначалу ей было нелегко, слова давались с трудом. Я все время ее обнимал. Я радовался, что темно и что Стеф лежит головой у меня на плече, потому что и сам старался изо всех сил сдержаться. Я никогда не слышал, чтобы кто-то так честно и трагично говорил об утрате близкого человека. Это было так мучительно и реально. В какой-то момент она заплакала, и я крепко ее обнял.
– Не отпускай пока, – попросила она, и я так и сделал.
Теперь все кажется логичнее: почему она вышла замуж за Мэтта, почему ей нужно все это, нужен я, как она стала такой, какая есть. Этой девушке просто нужно, чтобы ее любили.
Стеф заснула у меня на руках, а я лежал без сна, думая обо всем, что она рассказала. Мне бы хотелось сделать больше, чтобы ей помочь, хотелось бы быть с ней рядом. От этого я расстроился немного сильнее прежнего. Можно подумать, легко отстраниться, если видишься только раз в год, но нет, отстраниться гораздо сложнее. Или становится сложнее с течением лет.
К тому времени, когда наступило утро и взошло солнце, я несколько раз проваливался в дрему и просыпался. Плюс сна с открытым окном в том, что естественный свет падает прямо на кровать. Стефани прекрасна – особенно когда лежит в кровати и спит. Всегда радость – видеть ее спящей.
Я бужу ее нежными мелкими поцелуями в ее шею, которые ей так нравятся. В этот момент мы обычно соскальзываем в медленный утренний секс, но не сегодня. В этот уик-энд мы вообще сексом не занимались, и меня нисколько это не трогает.
Завтрак в постели, за которым следует опять болтовня, – идеальное времяпрепровождение в воскресное утро. Я вижу, что она чувствует себя уязвимой после всего, что наговорила прошлой ночью. Стеф то и дело извиняется, спрашивает, не изменилось ли мое мнение о ней. Как, скажите на милость, оно могло бы поменяться? А если и изменилось, то только к лучшему.
Мы не можем задерживаться так долго, как в прошлые годы. Стефани нужно вернуться к Эви и сделать что-то по работе.
– Поверить не могу, что твой папа тащит тебя на работу, когда ты в декрете!