Я впитываю каждое ее слово, не в силах отвести от нее глаз, пока она не закончит.
– Послушайте, я тут не для того, чтобы вас судить, – продолжает она. – Смысл наших разговоров не в этом. Я тут не для того, чтобы говорить вам, правильно или нет изменять мужу. Но мир не состоит только из черного и белого. Вы что, правда думаете, что кому-то захотелось бы лишить Джонни и Джун счастья, в котором они прожили тридцать с лишним лет, лишь бы он мог остаться в своем несчастливом браке?
Она замолкает и смотрит на меня, а я не знаю, что сказать. Очевидно, что ответа нет.
– Сомневаюсь, чтобы кто-то такого хотел. Это было бы нелепо и глупо, так? – отвечаю я наконец.
– Да. Да, было бы. – Она улыбается. – И я вовсе не хочу сказать, что вы несчастны в своем браке. Я просто обращаю на кое-что ваше внимание.
– О да, – улыбаюсь я. – Конечно.
Глянув на часы на стене, она кивает на уже знакомый мне манер, указывая, что на сегодня достаточно. Изо всех сеансов, на какие я к ней приходила, мне не хочется, чтобы именно этот заканчивался. Мне необходимо остаться и еще с ней поговорить, просто поболтать.
– Время вышло. Увидимся в следующем месяце? В то же самое время? – Она улыбается мне и задает все те же вопросы, что и всегда.
Всю дорогу домой я думаю над ее словами. Найдя в медиатеке iPod «Идти по краю» Джонни Кэша, я слушаю песню, вывернув до отказа громкость. Я выбираю самую длинную дорогу, по извилистому деревенскому шоссе, и наслаждаюсь закатными лучами. Это одно из любимых моих занятий, я часто это делаю. Мало что сравнится со свободой сесть в машину и поехать куда глаза глядят.
И тут я чувствую знакомый удар под ребра, заметное пиханье локтем в правый бок, а после по левому проходит волна движения – она проснулась.
Моя маленькая девочка, которую я только видела на зернистых черно-белых распечатках результатов УЗИ. Я часами их рассматривала: округлая головка, крошечный нос-пуговка, изгиб позвоночника – и удивлялась, как же это произошло. Как я сотворила нечто столь прекрасное, столь идеальное? То есть я знаю, что не одна ее сотворила (ну, крошечную лепту внес Мэтт в самом начале, но, давайте будем честны, его вклад завершился, едва он вынул из меня пенис), но во мне растет человек.
Я никогда не подозревала у себя сильного материнского инстинкта. Я думала, что беременность станет чем-то, что надо вынести, не радоваться, а вытерпеть, и что под конец тебе выдадут ребенка. Как же я ошибалась! С той секунды, как я увидела свою девочку на экране аппарата УЗИ, когда пришла на осмотр на двенадцатой неделе, я упивалась каждой вехой, каждым недомоганием. По воскресеньям я лежала утром в кровати, гладила живот, смотрела, как она шевелится, смеялась, какая она милашка. Я рассказывала ей про мою маму – ее бабушку. Я воображала все то, что мама бы делала: пекла бы с ней волшебные пироги, рисовала бы у себя в художественной студии, бегала бы по саду.