Лишь два человека смогли рассказать что-то относящееся к делу: программист Олег и молоденькая девушка из бухгалтерии, Люба.
Программист, хмурый мужчина лет сорока, ровно в десять утра вышел на улицу, чтобы покурить, и видел, как Алябьев подъехал к офису.
— Точно время не скажу, но я примерно полсигареты выкурил, когда он поднялся на крыльцо. Мы поздоровались, обменялись парой слов…
— О чем говорили, не секрет? — дружелюбно осведомился Гошка.
— Какие секреты, обычный разговор. Алябьев с Паршиным сейчас делят фирму, и у меня с Иваном Антоновичем была предварительная договоренность, что, когда он все оформит, я перейду на работу к нему. Сегодня Иван Антонович спросил, смогу ли я начать с первого числа, но пока не на полную ставку. У него еще не все документы по инстанциям прошли, а программист нужен.
— И что вы ответили?
— Какая теперь разница? Теперь я ему ни с первого, ни с двадцать первого не понадоблюсь.
— И все-таки, — мягко попросила я. — Вы согласились?
— Согласился, не здесь же оставаться. Иван Антонович сказал, что через полчаса зайдет и мы все решим.
— Через полчаса? — Мы с Гошкой переглянулись.
— Да. Но сами видите, как все вышло. Я докурил, вернулся в офис, а там все бегают, как чумные, орут… В общем, через полчаса Ивана Антоновича уже арестовали и увезли. Даже не знаю, как теперь быть? Если бы хоть Валентин Григорьевич у руля оставался… а с Падловной работать не хочу.
Гошка рассмеялся, а я непонимающе уставилась на Олега:
— Вы о ком?
— О мадам Паршиной, о ком же еще? Ее у нас Светлана Падловна прозвали, такая уж она милая женщина. Черт, главное, я так уверен был, что к Алябьеву перейду, другое место даже не искал! А теперь придется в пожарном порядке что-то изобретать. И что на него вдруг нашло? Такой шел спокойный, деловитый… с чего ему вздумалось стрелять?
Этот же вопрос тихо задала маленькая скромная бухгалтерша. Она столкнулась с бывшим директором в коридоре.
— Мы с девочками чай попили около десяти, и я пошла чашки сполоснуть. У нас это вроде дежурства, понимаете, и сегодня моя очередь. — Милую Любочку явно смущал Гошка, и она говорила, стараясь обращаться только ко мне. — Возвращаюсь в бухгалтерию, а навстречу Иван Антонович идет. Я еще хотела остановиться, поговорить с ним, но он такой был… сосредоточенный. Мы поздоровались, а потом он на часы посмотрел и заторопился. А у меня еще эти чашки в руках, я и постеснялась его отвлекать. Но Иван Антонович совсем не выглядел сердитым или злым! Я, когда его с пистолетом увидела, глазам своим не поверила!
— Но вы не сомневаетесь, что именно Алябьев застрелил Валентина Григорьевича?