Треск не прекращался. Постепенно он вытеснил остальные звуки. Казак мог бы заглушить его, воспользовавшись звуковыми фильтрами, но только благодаря треску, он продолжал отслеживать приближение хищников.
«Они думают: он ранен и беспомощен. Уже готовятся полакомиться свежим мясом. Любители падали, болотные стервятники. А вот хренушки вам! Майкл Курбатский приготовил вам маленький сюрприз».
Тварь слева появилась первой. Она выпрыгнула из темноты. Краем глаза он увидел и прыжок второй твари. Казак подался вперед, взмахнул излучателем, словно дубинкой, и нанес удар сначала налево, потом направо. Твари разлетелись по сторонам, и Казак выстрелил им вдогонку. Импульс за импульсом. Твари злобно трещали, но быстро горели, словно сухостой во время жары.
Устало уронив излучатель на колени, Казак почувствовал облегчение и опустошенность. Он успел. Он все-таки поджарил их всех. Теперь ребятам ничто не угрожало.
В эту секунду кислота проела в забрале отверстие. Образовалась маленькая дырочка, сквозь которую воздух Казни проник внутрь. Отчаянно запахло жаренным миндалем. Казак попытался резко подняться, но закружилась голова, и он завалился на бок. Пересохло в горле, защипало глаза. Захотелось пить. Майкл облизнул губы. Он попытался снова подняться, но тело отказывалось слушаться. Слабость и безволие растеклись по организму.
«Кажется все. Отбегался Казак. Кончилось твое время».
Проевшая забрало шлема кислота стекла на лицо и опалила его жидким огнем.
Захлебнувшись болью, Майкл провалился в небытие…
* * *
Горькой волной вернулось сознание. Он видел коридор, заполненный тучами мелкой мошкары. Она назойливо жужжала и вилась бурунчиками. Откуда здесь могла взяться мошкара? Изнутри черепной коробки нестерпимо зачесалось. Если бы он мог пошевелиться, не задумываясь, проломил бы себе голову, чтобы избавиться от кошмарного зуда.
Возле лестницы показались две пары ног в военных ботинках. Они устремились к нему. Сознание внезапно пропало и тут же вернулось. И Майкл почувствовал, что его несут. Кто-то держал под мышки, кто-то за ноги, и медленно поднимали по ступенькам. Отдаленно слышались голоса, но они звучали скорее смазанным гудением. Как он ни силился, не смог разобрать ни слова.
Майкл попытался повернуть голову, чтобы увидеть, кто его несет, но тело не слушалось. С тем же успехом он мог бы пытаться усилием мысли заставить танцевать деревянную марионетку.
Чтобы вновь не расстаться с сознанием, Казак принялся считать ступени.
Раз, два, три, четыре, пять… провал…
Вернувшись в мир живых, он почувствовал боль и обрадовался ей, будто младенец погремушке. Боль – это жизнь, и если он ее чувствует, значит, жить будет. Хороший диагноз, господин профессор.