Чем дальше, тем больше я тоскую по жизни в США и в Англии. Когда я ехала сюда, я считала себя человеком ниоткуда, но теперь понимаю, что мое место не здесь, а там. Однако идут недели, месяцы, годы — а ответа от Горбачева все нет. Попробовать позвонить ему? Я ничего не понимаю! От этого у меня бывают приступы тяжелой меланхолии, меня ничто не радует, все кажется пустым и бессмысленным. В конце концов, я решила отправиться в Москву и самой заняться проблемой нашего отъезда. Мы поедем поездом, как я ездила когда-то ребенком каждое лето на каникулы из Москвы в Грузию и обратно.
Держи за меня пальцы, дорогая Марина! Лишь бы в Москве мне повезло.
Твоя Света.
10
На тбилисском вокзале Светлана и Ольга сели в поезд. Их пришли провожать многочисленные родственники и Ольгины молодые друзья.
— Мы только туда и обратно! — кричала Светлана и махала рукой из окна тронувшегося с места состава. — В Москве меня ждет неудача, так что мы скоро вернемся!
Попутчики грузины немедленно принялись угощать мать с дочерью жареными курами, фруктами, хлебом и вином.
— Так путешествовали наши бабушки, Оля, — объясняла Светлана. Обе не могли нарадоваться поездке в спальном, хорошо натопленном вагоне первого класса.
— Я чувствую себя здесь в безопасности, мама!
— Этот поезд перенес нас в девятнадцатый век. Ты права: старые вещи, принадлежащие прошлым векам, действуют на человека успокаивающе…
11
И вдруг как молния блеснуло в ее мозгу воспоминание об одной поездке на поезде с отцом, тоже с Черного моря в Москву. Отец задумал провести с ней и Осей август в Сочи. Это было в 1948 году. Он написал ей тогда: «Приезжай ко мне десятого, вместе поедем на юг. Целую тебя. Твой папочка».
Сталину захотелось побыть с близкими людьми — со Светланой и двухлетним внуком, который ему нравился. Светлана смотрела в окно на ели, достававшие макушками до туч, и говорила себе, что недаром Ося и сегодня не позволяет ни в чем обвинять Сталина; не то чтобы он идеализировал диктатора, нет, просто дедушка был добр к нему. Как часто мы не в состоянии разделить личные чувства и объективную реальность, думала она.
Светлане тогда не хотелось портить лето общением с отцом: она собиралась провести с ребенком спокойный август в Зубалове. С отцом же спокойствия не было никогда: в самый неожиданный момент он впадал в ярость, кричал и прилюдно оскорблял любого, кто был рядом; чаще всего отыгрывался на близких. При этом Светлана осознавала, что отец один как перст, что он никого к себе не подпускает, всех опасается — и все опасаются его. Поэтому она решила провести часть лета в Зубалове и поехать с Осей к отцу только в начале осени.