Светлана попробовала прибегнуть к логике:
— Но мы не собираемся в Индию, мой муж приехал сюда, в Москву, работать. Конечно, мы хотели бы съездить в Индию или в какую-нибудь другую страну…
— И думать об этом забудьте. Вернитесь в коллектив, начните трудиться. А этот индиец — не для вас.
— Вы опоздали с советом. Этот человек приехал ко мне, он уже живет у нас и будет жить и дальше. Я его не брошу. Он приехал ради меня, так что заботиться о нем — мой долг.
— Как хотите. Но вашей свадьбы мы не допустим, выйти за него официально не позволим.
Он встал и подал ей руку.
Она сказала холодно:
— Ясно. Спасибо. До свидания.
И вновь эти бесконечные коридоры, покрытые ковровой дорожкой, стены и своды, словно готовые ее задушить. Вон отсюда! Светлана почти бежала. Прочь из проклятого Кремля! Ребенком он держал ее в плену и теперь опять хочет лишить свободы. Прочь!
Светлана спешила домой: там ее ждали нормальные люди — дети и несчастный, благородный, наивный муж. Она перешла с бега на быстрый шаг. Раздумывала, что ей надо сделать, чтобы успокоиться и начать мыслить логически. Ей хотелось домой, к семье, а еще больше — запереться одной в кабинете, чтобы писать очередную главу воспоминаний. Но Светлана знала, что не сможет этим вечером сосредоточиться на работе: ей предстояло приготовить праздничный ужин. Так совпало, что ее дочь Катя и Браджеш родились в один день. Подарков для них у нее не было, но, к счастью, оба любили сладкое. Светлана зашла в кондитерскую, которая обслуживала только советскую элиту. Кое-как собравшись с мыслями, она купила коробку конфет, шоколадный торт и несколько кусков фруктового пирога.
Когда Светлана пересказывала Браджешу разговор с Косыгиным, тот отказывался ей верить и только повторял: «Но почему, почему?». Она, как могла, объясняла, но он все равно не в силах был понять и тем более принять сложившуюся ситуацию. Светлана ощутила, сколько мощи таится в этом маленьком больном человеке, когда он спокойно, но решительно произнес:
— Здешняя жизнь мне не нравится. Тут как в казарме или в тюрьме. Но я не солдат и не преступник. Я думал, что коммунизм — это равенство, и душой тянулся к нему. Мне необходимо объяснить компартии Индии и компартиям европейских стран, что именно происходит в СССР. Но сначала я честно напишу Косыгину, зачем я здесь, и заверю, что не доставлю ему никаких неприятностей.
Они вместе составили письмо Косыгину. Сингх день за днем ждал ответа. Но он не пришел ни через неделю, ни через месяц. Косыгин Сингху так и не ответил.
15
Семь лет тюрьмы за то, что писали книги?! — опять не мог взять в толк Браджеш, узнав про арестованных в сентябре шестьдесят пятого Андрея Синявского и Юлия Даниэля. Их арест положил начало новой волне репрессий против интеллектуалов, и не только против них. Светлана рассказала, как на собрании в ее Институте мировой литературы все единогласно осудили обоих писателей, а она попыталась выступить в их защиту.