Светлана задумалась, а потом ответила очень серьезно:
— Я много размышляла об этом и скажу вот что: мой отец знал, что его сын военнопленный, но делал вид, будто не знает. Ему казалось, что если притворяться, что ему ничего не известно, то проблема исчезнет. Он привык прятать голову в песок, как страус. Он никогда ничего не хотел знать о своей семье, словно бы ее вовсе не было. Он умывал руки и стирал нас из своей памяти. Вы правы: отказавшись обменять Якова, он обрек его на смерть. Он предал не только его, но и многих других советских солдат.
— Сталин когда-нибудь разговаривал с вами об этом?
— Только однажды, летом 1945 года, когда война уже закончилась, он сказал мне словно бы через силу, нехотя: «Немцы застрелили Яшу. Я получил соболезнование от одного бельгийского офицера, очевидца. А вскоре после этого американцы освободили всех советских пленных». И больше он к этой теме не возвращался. Дочку Якова он никогда не любил, потому что ее мать была еврейка.
Журналисты сидели, затаив дыхание.
Модератор сообщил, что время истекло, и сделал попытку пошутить:
— В такой час мы уже вряд ли можем рассчитывать на обед, но попробовать поискать еду все же стоит — после таких ужасов у нас разыгрался страшный аппетит!
Присутствующие с облегчением рассмеялись, и Светлана — вместе с ними. Защелкали десятки выключаемых магнитофонов и телекамер, заскрипели стулья. Журналисты еще долго стоя аплодировали Светлане.
6
Перед ужином Стюарт Джонсон приготовил три мартини и разжег камин: это был его ежедневный ритуал. На каминной полке стояли фотографии недавно умершей миссис Джонсон. Ужинали при свечах. Мистер Джонсон обещал, что они будут ужинать так всегда: его покойная жена имела обыкновение зажигать перед ужином свечи, да и серебряные подсвечники — ее приобретение.
После ужина Светлана смотрела вместе с Джонсонами по телевизору свое выступление. Она узнала собственную модную мини-юбку, но никак не могла признать ни свой голос, ни жесты, которые казались ей театральными, хотя и выразительными. Это не я, говорила она себе, нет, та молодая женщина, которая держится непринужденно и уверенно и при этом выглядит скромно и элегантно — точно не я. Это просто не могу быть я!
— Это не я! — вздохнула Светлана.
— Это точно вы, видите, какая вы красавица, — обронила Присцилла. Потом она поднялась и ушла.
Светлане показалось, что слова девушки прозвучали слишком холодно для того, чтобы быть искренними.
7
Ночью Светлане спалось плохо. Во сне являлся отец. Он то угрожал ей, то кричал, а то вдруг принимался нежно ласкать, шепча: «Воробышек, Светочка!». Она просыпалась и тут же вновь погружалась в тяжелое забытье, полное кошмаров. Утром она долго лежала в постели, а когда, наконец, встала, то была так слаба, что при ходьбе держалась за стену.