Нажав на кнопку пульта дистанционного управления, Брянцев убавил звук.
"Вот уж не ожидал такого от Верочки", — подумал он.
Было неприятно от осознания, что женщина, которую он когда-то боготворил, будет рассказывать что-то интимное о нем. Пусть даже не именно о нем, а о местном Юрии Брянцеве, но все равно у нашего незадачливого парамирика было чувство, что предавать будут именно его и именно его воспоминания и чувства.
Словно угадав его мысли, Марина произнесла:
— А ты смотри, как она воспользовалась моментом.
Было не понятно, то ли она восхищалась предприимчивостью Снегиревой, то ли иронизировала на ее счет.
— Вообще-то, это я подослала к ней репортеров, — призналась Зейлина. — Как только я вычислила, где вы находитесь, и как только я поняла, что буду там первой, я позвонила телевизионщикам. У меня там есть кое-кто, с кем я обмениваюсь информацией. И похоже, что они успели вовремя. Видел тех бугаев, около джипа? Это наверняка те, кто ищет тебя не для того, чтобы просто задать несколько вопросов. А в присутствии репортеров они вряд ли ее обидят.
Телевизионщики ее и до города довезут.
Ничего не ответил на это Юрий Андреевич. Молча уставился он на экран телевизора. Там, на экране, появились раскованно одетые девицы в боевой раскраске. Добавив звук, Брянцев услышал: "Пятнадцать девиц легкого поведения, не имеющих лицензий на занятие проституцией, задержали сегодня на Уфимской улице сотрудники полиции нравстственности Центрального округа…"
"Уфимская? Так, кажется, до революции называлась улица Кирова", — соображал Юрий. И, поскольку пауза в разговоре несколько затягивалась, он, желая ее прервать, спросил:
— А что у вас… у нас – поправился на ходу, понимая, что может проговориться, — проституция легализована?
— Так давно же, — сообщил улыбчивый Борис Львович, входя в комнату с подносом, на котором стояли чашки с кофе. — Платишь деньги и пользуйся. Весьма удобно. Свобода, ведь мы за это боролись семьдесят лет! Угощайтесь, я сварил его по-турецки.
Последняя фраза относилась к кофе.
Юрий Андреевич крайне удивился услышав от такого благовоспитанного на вид и семейного человека одобрительный отзыв о проституции. Причем, в такой форме. Но еще больше его удивило, что Марина, услышав подобное заявление супруга, поощрительно улыбнулась ему.
Взяв протянутую ему чашку, Брянцев без всякой задней мысли сообщил, что лично его такая свобода, когда женщина продает свое тело, не очень-то радует.
На что Борис Львович ласковым тоном стал читать ему своеобразную лекцию о свободной любви, о праве каждого на удовлетворение своих сексуальных потребностей, о том, что гадкие коммуняки подавляли естественные потребности общества, особенно преследуя представителей сексменьшинств. А ведь именно среди геев было так много гениальных людей, талантливейших деятелей культуры и искусства. А они их давили! И что только теперь, в результате сексуальной революции, граждане обрели полноценную свободу и возможность жить полнокровной жизнью.