Я откровенно ржу.
Ну Туринк, ну сволочь – уже в мои друзья записался!
Эксперт продолжает: – Но должен отметить, что его картины, те две, продемонстрировать которые мне его удалось уговорить, она весьма… М-да. Да-с и весьма-с! Неоднозначны! Взять хотя бы "Танец Душ". Я был поражён, – он прижимает руки к груди: – Боль! Она буквально сочится по грубой материи бытия – художник выбрал грубую мешковину, как олицетворение погрязшего в рутине общества. Очень свежо! И боль. Я её ощутил в каждом мазке, в каждой капле краски, упавшей с кисти на холст! Очень оригинально и чувственно. М-да-с… Тоска и привкус пустоты. Металл, холод и, – он трагически возвышает голос: – Пустота общества, отвергнувшего героя, отдавшего его спасению свою жизнь! Молодость, здоровье, да всё! Всё им было отдано обществу – а, простите, что? Что взамен?! Пустота и отчаяние по разные грани единого целого. Чувственные линии обнажённых душ и, грубость бытия. Очень, очень сильная, и одновременно неоднозначная работа. М-да-с!
Эксперт пропадает и на экране снова дикторша. Но теперь она не одна. Рядом с ней появляется фигура в перемазанном краской скафандре. Кхм… С галстук-бабочкой под шлемом.
– Семён Светозаров, – отойдя в сторону она показывает рукой на фигуру: – Герой войны, спаситель шедевров, художник и, – она скорбно вздыхает: – И просто несчастный человек, не принятый обществом несмотря на свои заслуги. А мы? – Обойдя меня, пардон, мою фигуру, она загораживает его своим телом: – Мы – живое, сытое и благополучное поколение. Не стала ли наша память коротка и черства в стремлении забыть ужасы войны? Не слишком ли мы поторопились вычеркнуть из нашей, пресыщенной миром жизни, память о героях, отталкивая их от себя так, – она отступает в сторону, делая мою фигуру видимой: – Что они бегут в пустоту, унося с собой осколки прежнего мира? Не упустим ли мы то, что делает нас людьми? Как упустили Светозарова, в очередной раз ушедшего в пустоту в пустоте на своём корабле. Подумайте об этом! – Её палец обличительно тычет в экран и, застыв в этом жесте, она исчезает с экрана.
Перевожу дух – на экране рекламная перебивка и я, отрубив звук, вскрываю очередную банку пива.
Однако… Выдув махом пол банки откидываюсь на спинку кресла. Мощно задвинула. Мне даже жалко этого Светозарова стало – такой весь из себя хороший, кхм, мальчик. И весь обиженный. Обществом. Ага. Вот прям щаз разрыдаюсь. От несправедливости и чёрствости бытия.
Блок рекламы закончился и на экране появилась новая студия.
Практически пустая – в помещении, выдержанном в светло синих тонах были только два барных стула и экран на дальней от зрителя стене.