В пристройку к "фаланстеру", куда (по причине внезапно грянувших в октябре жестких холодов) перенесли из палатки общую столовую, я приближалась с опаской. Пройти в "раздаточную" там можно из помещения и с улицы. После всего, привлекать к себе внимание — мне не хотелось. Вкруговую обходить разлапистое здание — тоже. Заминка оказалась роковой. Дверь непривычно безлюдного в такую пору крыльца (где весь народ?) приоткрылась и завхоз поманил меня пальцем. Специально поджидал… Да что там у них такое?
Та-а-ак… Цирк зажигает огни. А как хорошо, что я через внутренние помещения не поперлась. Пришлось бы проходить мимо крайнего столика с Соколовым, Смирновым и Поповской. Да ещё и здороваться. Они, бедолаги, видимо тоже мечтали незаметно просочиться и потихоньку перекусить в дальнем уголку зала, как можно меньше привлекая к себе внимания. В нашей-то "деревне", ага… Или, наоборот, нам демонстрируют единение власти? Перед лицом грядущих испытаний, так сказать… Если полковника выпустили из-под ареста и посадили столоваться рядом с собой — вопрос о его лояльности автоматически снимается. Но сразу — возникают другие. Видно, что народ зрелищем загрузился, отчего прием пищи идет непривычно тихо. Обсуждать и даже разговаривать между собой — тут явно неуместно. Пока, приходится только глазеть.
Лев Абрамович, под локоток, протащил меня на свободное место, а я выпала в осадок. Мужественную физиономию каудильо украшает роскошный, багрово-черно-фиолетовый синяк. От его левого глаза — осталась только щелка… Зато правая половина лица главного военачальника, ото лба и аж до подбородка заклеена марлевым тампоном. Глаз — вроде бы уцелел. Симметрия. И типа даже не враги… Тем временем, начальница медицинской службы Проекта, Дарья свет Витальевна, с постным видом, сидит между этой парой могучих мужиков "разделительным барьером" и плохо притворяется, будто ковыряется в тарелке. А сама — тоже бледная и если приглядеться — слегка пятнистая, от переживаний… Дела! Толчок в бок напомнил о соблюдении режима молчания. Но, думать-то мне никто не запретит! Кажется, я могу промоделировать то, о чем гадают остальные и предобеденные события развивались примерно так:
Наскоро прервав затянувшийся до утра дискурс, подгоняемый раздражением и гадкими подозрениями (постстимуляторные глюки — индивидуальны и разнообразны, бывает — от них стреляются), Соколов устремился "давить бардак". В смысле, выяснять истину. Дернул с "кичи" арестанта и явился в медчасть, получать недостающую информацию (делиться подозрениями, устраивать там "очную ставку" или перекрестный допрос). Благо, что после многочасового трепа "под химией" — впечатлений у него наверняка скопилось выше головы. Кратко и образно формулировать свои мысли он умеет. У полковника, за время проведенное в узилище — тоже накопилась пара слов. А возможно — вопросов. Так выпало, что оскорбительных для дамы. А прежде чем устраивать "наезд" — надо хоть чуть знать Дарью Витальевну.