Откуда берется столько снега? Словно прорвало на небе огромный серый мешок, и вот уже который день падают крупные, мягкие, ленивые хлопья. Дворники не успевают убирать снег, он завалил улицы и дворы, площади и бульвары. Как тихо он падает! И все кругом стало тихим и белым.
Саша глядел в окно. Сани бесшумно остановились у подъезда, глухо хлопнула дверь. Снова приехал сенатор. Кто это с ним? Темная шинель ладно облегает высокую фигуру, – Саша всмотрелся: жандармский генерал, граф Комаровский… Видно, привезли какие-то новости.
Саша уже бежал по лестнице, чтобы поздороваться с дядей, как вдруг заметил, что сенаторов лакей снова заговорщически манит его к себе. Поздоровавшись с гостями, Саша незаметно прошмыгнул в переднюю.
– Чего я вам скажу, – загадочно зашептал лакей, пригибаясь к самому Сашиному уху. – В Петербурге бунт был, по Галерной стреляли пушки!
– Бунт?!
– Да, вы помалкивайте, это я по секрету…
Но Саша уже бежал наверх, в залу, где возле стола собрались хозяева и гости. Он сел чуть поодаль, за маленький круглый столик, на котором горели в подсвечниках две большие желтые свечи, затененные зеленым экраном. От волнения Саша по детской привычке теребил пуговицу на курточке, крепко сжимал ее, и верхние суставчики пальцев отгибались, а ногти становились ярко-розовыми.
Луиза Ивановна взглянула на сына, потом на мужа – вопросительно. Но Иван Алексеевич сказал мрачно и решительно:
– Пусть останется! Ему полезно послушать, к чему приводят вольные мысли, до которых он, кажется, большой охотник! Кем же убит граф Милорадович? – нетерпеливо спросил он у Комаровского.
Убит Милорадович?! Саша так дернул пуговицу, что она осталась в его руке.
– Бунтовщик Каховский выстрелом из пистолета оборвал жизнь доблестного генерала, – скорбно потупив глаза, ответил Комаровский.