Дворовые девушки, застенчиво краснея и подбирая подолы набойчатых платьев, теснились вокруг шарманщика.
– А ну, красавицы, попытайте счастья! – хриплым пропитым голосом возгласил шарманщик.
Цепко обхватив сухими лапками скрюченный палец хозяина сидел зеленый попугай. Он смотрел на всех круглым подозрительным глазом и вдруг вскрикнул картаво и отчаянно:
– Попка дурак!
– Ну-ка, попочка, погадай красавице! – громко сказал шарманщик, принимая из рук девушки желтую полушку.
Попугай важно шарил клювом среди пакетиков и наконец выбрал один. Он держал пакетик в клюве, и его желтый глаз смотрел на всех победительно: вот, мол, что я могу!
На соседнем дворе раздался дружный взрыв хохота. Ник и Саша поспешили туда.
Посредине двора, на длинной и тяжелой цепи, которую держал в руках чернявый цыган, показывал фокусы большой коричневый медведь. Как он старался!
– А ну, мишенька! Покажи, как пьяная барыня валяется!
Медведь ложился на спину и, раскинув лапы, катался из стороны в сторону, потом поднимался и, пошатываясь, брел вперед и назад, вперед и назад….
– А как мишенька мед ворует?
Снова медведь поднимался на задние лапы и старательно махал передними, словно очищал улей. Сладко посасывал лапу и вдруг как ужаленный начинал отгонять воображаемых пчел.
Зрители покатывались от хохота. Но глаза у медведя были маленькие и грустные, розовый влажный язык свесился набок, дыхание стало тяжелым и прерывистым.
Яблоки, булки, пятаки полетели в шапку цыгана. Цыган раскланивался, скаля в улыбке крупные белые зубы.
Саша и Ник с удовольствием глядели на это нехитрое уличное представление, но Карл Иванович считал, что надо находиться в движении, и потому торопил их идти дальше…
…Мальчики стояли на Дорогомиловском мосту, глядя вниз на медленно струящуюся реку. Высокие зеленые берега пестрели желтыми цветами. К самой воде подскакал стреноженный конь и, вкусно фыркая, стал мягкими теплыми губами пить речную воду. По мосту прогрохотала телега, нагруженная рогожными мешками. Снова все смолкло, налетел ветер, поднял с земли бумажки, клочки сена, пыль.
– И все-таки они счастливы, они посвятили свою жизнь борьбе! – просовывая носок башмака сквозь чугунную решетку моста, проговорил Саша. – Я тоже мечтаю об ртом…
Он быстро обернулся к Нику и вопросительно взглянул на него.
Откуда-то, со стороны Ростовских переулков, женщина пригнала гусиное стадо, гуси шипели и гоготали, плескались в мутной прибрежной воде, хлопали серыми крыльями.
– Я мечтаю писать такие стихи, как Рылеев, – тихо сказал Ник.