Гудел Сенной рынок у Садовой улицы, по которой лежал путь из Коломны на Невский. Рынок был самый большой, самый дешёвый, а потому и самый многолюдный в городе. Здесь торговали сеном, столь необходимым для коров и лошадей, которых во множестве держали петербургские жители. С возов и ларей продавали всякую снедь: мясо, рыбу, овощи, битую птицу, живых поросят. И то и дело спорящие и торгующиеся людские голоса покрывал пронзительный визг поросёнка.
Садовая улица тоже готовилась к торговому дню. Приказчики открывали ставни магазинов и лавок, дворники мели тротуары. Слышались выкрики разносчиков:
— Пироги с сазаниной, с сиговиной, с лучком! Кто бы купил, а мы бы продали!
— Сайки, сайки, белые, крупчатые, поджаристые!
— Сахарны конфеты! Коврижки голландские! Жемочки медовые! Патрончики, леденчики!
— Эй, дядя, постой! — кричал продавцу сладостей мальчишка-подмастерье, выскочив из цирюльни. — Что стоит коврижка?
— Полтина.
— Возьми, брат, грош.
— Не приходится. Эдаких цен нет.
— А жемочки почём?
— Пятак штука.
— Возьми, брат, грош! У меня денег больше нет. И то дал господин в цирюльне в прибавку, что хорошо его выбрил. Ну, это что у тебя?
— Не вороши же! Не вороши, как руки не хороши. Где тебе есть коврижки!
Возвращавшийся откуда-то спозаранок франт, видно, любитель пошутить, останавливал разносчицу апельсинов:
— Что у тебя, голубушка?
— Апельсины, батюшка.
— Только, кажись, не самые хорошие?
— Как, сударь, не хорошие? Христос с вами!
— Я шучу, душенька. Твои апельсины удивительны.
— Да не осудите, батюшка. Чище не отыщете.
— А что, видно, на канаве долго полоскала?
Просыпался и Невский — главная улица столицы. Здесь на каждом шагу встречались магазины. Невский весь был облеплен золотыми вывесками. Случалось, что подгулявшие гвардейские офицеры, желая позабавиться, приходили сюда ночью и под носом у дремавшего блюстителя порядка — будочника — перевешивали вывески. Утром над булочной красовалась вывеска колбасника, над мясной лавкой — французской модной модистки, над трактиром — аптеки, а над аптекой — гробовщика.
Но обычно всё было благопристойно и чинно.
Магазины на Невском привлекали обилием и роскошью.
Здесь стоял и Большой гостиный двор. Огромный прямоугольник этого длинного двухъярусного здания с открытой галереей выходил на четыре улицы. Его строил ещё при Екатерине II архитектор Валлен-Деламот. Каждая из четырёх сторон Гостиного называлась «линией». Та сторона, что обращена к Невскому, носила название Суконной линии; обращённая к Городской думе — Большой Суровской линии. Та, что выходила на Садовую — Зеркальной. А та, что тянулась по Чернышёву переулку — Малой Суровской.