Держи меня крепче (Бехари) - страница 37

– И о чем же ты спрашивала его? – с громко бьющимся сердцем поинтересовался Ноа.

– Как он справляется с неудачами. С разрушенными отношениями. С беспомощностью. – Она развела руками, и он понял, что она говорила о себе. – Он сказал, что мне нужно двигаться вперед. Не жить прошлым. Вот и все.

Ноа ничего не ответил, пытаясь переварить услышанное.

– Мне кажется, – медленно добавила Ава, – для твоего отца продолжать двигаться вперед значило делать вид, будто твоя мать не… изменяла ему. – Она немного поколебалась, прежде чем произнести предпоследнее слово. – Прости.

– Не стоит извиняться. В этом есть смысл.

Дальше они продолжали есть в полной тишине. Только Ноа больше не ощущал вкуса еды. Немного погодя он поднялся из-за стола и пошел к раковине, чтобы помыть свою тарелку.

В глубине души он знал, что его обиды в отношении отца были необоснованными. Где-то в них затаилась злость, которая появилась там после смерти матери. После того как он осознал, что она сделала, и отец подтвердил его догадки.

Потому что как он мог сердиться на свою мать? Жизнь Ноа никак не изменилась после того, как он увидел ее с другим мужчиной, ведь родители продолжали вести себя так, словно ничего не случилось. И только после ее смерти все стало по-другому. И Ноа не мог винить ее за это.

Но он винил отца.

Все, что, взрослея, видел Ноа, – это непрекращающийся поток женщин в жизни Джайлза-старшего. Некоторые из них задерживались чуть дольше. Некоторые были чуть добрее остальных. Понятное дело, те, которые были добрее, задерживались дольше.

Но разве Кирку, как отцу, не следовало оградить своего ребенка от отсутствия стабильности? От последствий, которые Ноа теперь наблюдал в своей собственной жизни?

Или ему хотелось, чтобы отец защитил его от того, что наделала мать?

Эта мысль потрясла его. Может, на взгляды Ноа по поводу отношений повлияли поступки обоих родителей?

Неужели он был таким же слабым?

Неужели судил своего отца слишком строго?

– Ноа? – подошла к нему Ава. – Ты в порядке?

– Ага, – соврал он.

Ава молча всматривалась в него, и ее взгляд заставлял его нервничать. А потом она шагнула к нему, обняла за талию и положила голову ему на грудь.

И в эту секунду его внутренняя борьба прекратилась. Словно тело Авы в его объятиях стало посредником при заключении своеобразного мирного договора. И то, что было разбито, снова стало одним целым.

Он не смог бы убежать от нее. Никогда не был в состоянии сделать это.

Ноа крепче сжал ее в своих объятиях, а потом сделал шаг назад.

Его пугало, что он признался себе, что неравнодушен к Аве. И то, что он признался в этом именно теперь, когда обнаружил, что его страхи по поводу отношений намного глубже, чем ему казалось.