– Там осталась моя жена. Нас разделили, когда составляли четыре группы.
– И что именно вы хотите сделать? – спросил Итан.
– Я хочу ей помочь! А вы как думали?
– Так идите.
– Он хочет еще и оружие, – сказала миссис Бэллинджер.
Женщина, работавшая в общинных садах, протиснулась мимо кучки собравшихся и свирепо уставилась на шерифа:
– Мои муж и сын тоже там.
– А вы понимаете, что мой муж – тоже? – повернулась к ней Кейт.
– Так почему мы прячемся здесь, вместо того чтобы их спасать? – накинулась на нее женщина.
– Вы будете мертвы через десять минут после того, как выйдете из этой пещеры, – пояснил Гектор.
– Это мой выбор, приятель! – рявкнул Иан.
– Оружие мы вам не дадим, – заявил пианист.
– Погодите минутку, – нарушил их перепалку Итан. – Это разговор для всех.
Он вышел на середину пещеры и сказал достаточно громко, чтобы все услышали:
– Соберитесь в круг! Нам нужно поговорить!
Толпа медленно собралась вокруг него – потухшие глаза, забрызганные грязью лица и одежды…
– Я знаю, что это была тяжелая ночь, – начал шериф.
Ответом ему было молчание. Бёрк ощущал гнев и обвинение в устремленных на него взглядах и гадал, до какой степени это правда, а до какой – его воображение.
– Я знаю, что все вы беспокоитесь за тех, кто не добрался сюда. Я тоже. Мы сами едва спаслись. И кое-кто из вас, возможно, гадает, почему мы не остановились и не помогли другим. Я могу сказать вам прямо сейчас: если бы мы это сделали, теперь эта пещера была бы пуста, а мы все лежали бы мертвыми в долине. Это тяжело слышать. Как человек, ответственный за то, что мы оказались в такой ситуации… – В голове у шерифа звенело эхо эмоций. Он позволил слезам проступить на глазах, а дрожи в голосе – взять верх над спокойствием. – Со своего места в конце колонны я видел, что происходило с людьми, оставшимися на поверхности. Я знаю, на что способны эти мерзкие твари. И я думаю, что всем нам нужно смириться с тяжелой, почти невыносимой истиной. Есть шанс, что мы – это всё, что осталось от Заплутавших Сосен.
– Не говори так! – закричал кто-то.
В круг вышел еще один человек. Он был одним из распорядителей празднества и по-прежнему был одет в черное и держал в руке мачете. Итан ни разу в жизни не перебросился с ним ни словом, но знал, где он живет, знал, что этот человек работает в библиотеке. Мужчина был тощим, но жилистым, с бритой головой и пробивающейся на подбородке короткой щетиной. В нем ощущалось некое высокомерие, явно не заслуженное, какое обычно свойственно тем, кто взыскует власти только ради самой власти.
– Я скажу тебе, что делать, – заявил распорядитель. – Ты должен встать на четвереньки, ползти к Пилчеру и умолять его о прощении. Сказать ему, что это сделал ты, и только ты. Сказать, что ты навлек на наши головы это дерьмо исключительно по собственной воле и что мы хотим вернуться к тому, как жили всегда. Никто из нас на это не подписывался.