В отличие от той странной и даже абсурдной истории, что рассказал прежде Баранов, исповедь Кузнецова обросла деталями и нюансами. Так, Василий сообщил, что задумал обворовать жильцов дома №19 дней за пять до убийства – Баранов об этой детали почему-то сообщить забыл. Кроме того, Кузнецов рассказал о том, что перед совершением преступления крепко выпил с Барановым. Чтобы было ясно, о какой величине алкоголя идёт речь, следует уточнить – подельники выпили пол-литра водки и четверть литра вишнёвой наливки. Удивительно, но и об этой детали Баранов запамятовал. Время совершения убийства допрашиваемый отнёс к 22:30 и даже позже (напомним, что дедушка пропавшей девочки стал её искать уже в 21:20).
Поскольку убийство Герды Грибановой являлось по своей сути половым преступлением, лейтенант милиции Вершинин не мог обойти стороной его специфические детали. Кузнецов отвечал невразумительно: «Я девочку подвёл к кустам черёмухи, в это время подошёл и Баранов. Я в это время зажал ей рот и нанёс ранение ножом в область, кажется, горла, точно не помню, потом я ещё нанёс ей несколько ударов в голову и стал раздевать». О цели раздевания жертвы ответил так: «На это не могу ответить. Будучи пьяным, я просто не отдавал себе отчёта». О возможности полового акта с маленькой девочкой Кузнецов высказался следующим образом: «У меня такой цели не было, может быть, её имел Баранов?». Так и хочется уточнить, кто же кого в этом кабинете допрашивал?
Ссылки на то, что в момент совершения преступления Кузнецов был сильно пьян, во время допроса звучали неоднократно. Трудно отделаться от ощущения, что вся история с распитием водки и вишневой настойки введена в криминальный сюжет с единственной целью – оправдать выпивкой все нестыковки, несуразности и очевидные глупости в ответах подследственного. Как только ему задавали необычный вопрос, ответ на который явно выходил за рамки понимания Кузнецова, сразу следовала отговорка: не могу сказать, был пьян. Причём сильное опьянение не помешало Василию запомнить принципиально важные для следствия моменты, связанные с расчленением тела девочки; он точно запомнил, что отрезал руку, а вот ногу отрезал Баранов.
Момент этот неслучаен – сотрудникам уголовного розыска важно было зафиксировать персональную вину каждого из подозреваемых, поскольку при вынесении приговора суд будет учитывать индивидуальную ответственность подсудимого за причинение тех или иных телесных повреждений. Суд будет делать на этом особые акценты, а потому на этапе следствия желательно однозначно определиться, дабы не устраивать ералаш в ходе процесса. Именно поэтому в вопросе о расчленении тела Кузнецов никак не мог сослаться на плохую память и сильное опьянение – такой ответ суд никак не устроил бы. В общем, бедолага наговорил то, что от него требовалось услышать Вершинину, а помначальника угро живенько оформил сказанное протоколом. Ибо написанное пером, как известно, не вырубишь топором.