В конце допроса последовал очень интересный вопрос Вершинина о том, рассказывал ли Кузнецов кому-либо о совершённом убийстве? И допрашиваемый сообщил, что во время пребывания в камере при 4-м отделе милиции 23 и 24 июля он рассказывал о преступлении неким Викторову и Гизатуллину. Момент этот кажется странным и даже лишним, однако смысл как в самом этом вопросе, так и в зафиксированном ответе кроется немалый. Вершинин явно готовил подкрепление обвинению Кузнецова и Баранова, и ему требовался формальный повод для допроса упомянутых выше сокамерников Василия. Интуитивно кажется, что упомянутые Викторов и Гизатуллин отнюдь не рядовые сидельцы, а внутрикамерная агентура, призванная «подсказать» запутавшимся арестантам «правильную» линию поведения, а потом подтвердить факт сознания при формальном допросе. Это та самая массовка, что призвана добавить убедительности признательным показаниям. Скорее всего, Викторов и Гизатуллин были допрошены Вершининым в ближайшие часы после окончания допроса Кузнецова, но в силу причин, которые станут ясны чуть позже, протоколы этих допросов не были сохранены в деле.
Итак, в 06:20 26 июля помощник начальника городского уголовного розыска прекратил допрос Василия Кузнецова и занялся иными важными делами.
В тот же день лейтенант Вершинин направил в лабораторию судебно-медицинской экспертизы вещи, изъятые при обыске голубятни Василия Кузнецова и места его проживания (числом 6 единиц), а также вещи с подозрительными пятнами и потёками, обнаруженные при обыске квартиры Грибановых и чердака над нею (числом 13 единиц). Кроме этих вещей на экспертизу отправились 2 предмета, принадлежность которых оставалась органам следствия неизвестной: фанерный короб с бурыми потёками на дне и кусочек «кости с тонкими стенками», подобранный на чердаке. Перед экспертом были поставлены следующие вопросы (стилистика документа сохранена): «1. Содержат ли в себе имеющиеся на вещах и одежде пятна наличие крови или другое какое-либо красящее вещество. 2. Если кровь, то кому принадлежит; человеку или животным или птице. 3. Если кровь человека, то из какого органа».
На то, что в конце вопросов не поставлены вопросительные знаки, внимания можно не обращать. Для того времени подобная грамматика в документах НКВД – это, скорее, норма, нежели ошибка. Милиционеры той эпохи не могли разобраться, как правильно написать имя «Герда»: в документах можно прочесть и «Гера», и «Герда», и «Герта», и даже «Гердта», в общем, работникам сильно невидимого фронта писательство давалось немалым напряжением умственных сил. Нельзя не отметить и того, что разного рода повторы, слова-паразиты и отсутствие знаков препинания превращают чтение рукописных документов той эпохи в своего рода разгадывание головоломок без всякой уверенности в том, что полученный ответ действительно окажется правильным.